Леди варвара - Руби Диксон
Это было мило, но в то же время заставило меня желать большего.
К тому времени, как мы закончили целоваться, я была нуждающейся, задыхающейся и неудовлетворенной. Мой рот опух, но я все равно хотела большего. Мне снился Харрек — сплошь порочные сны — и я проснулась, прижавшись к нему всем телом, его дыхание ерошило мои волосы, а его рука обнимала меня за талию. Я позволила ему поспать, тайком вышла, чтобы заняться дневными делами, но продолжаю думать о сегодняшнем вечере. Будем ли мы еще целоваться сегодня вечером? Боже, я надеюсь на это. Я подбираю с земли еще одну навозную крошку и затем останавливаюсь. Может быть, мне следует намеренно снова оставить у нас мало топлива, чтобы нам снова пришлось обниматься… Я немедленно отвергаю эту идею. Глупо рисковать безопасностью только потому, что я боюсь попросить парня прижаться ко мне. Мне просто нужно быть смелее, просить о том, чего я хочу. Но, черт возьми, это тяжело.
Так долго я была похожей на цаплю, слишком высокой девочкой. Та, кому даже не посчастливилось быть худенькой или хорошенькой как модель. Та, у которой широкие плечи и сильные бедра, и выглядит так, словно ей следовало бы играть в футбол. Никто никогда не приглашал эту девушку на свидание. Никто не обращает на нее внимания, если только им не нужно, чтобы кто-то стал объектом шуток. Пристальное внимание Харрека ко мне так лестно и замечательно, но я продолжаю ждать, когда упадет другая туфля, когда вмешается реальность и скажет мне: «Нет, ты все-таки этого не понимаешь».
Обеспокоенная своими мыслями, я заканчиваю собирать навозные крошки и направляюсь обратно к пещере. Сегодня светит солнце, и кажется, что стало теплее, чем за последние несколько дней. Я полагаю, это означает, что мы сможем уйти, как только нога Харрека заживет. У меня смешанные чувства по этому поводу. Часть меня хочет остаться, но часть меня также чувствует себя уязвимой и беспокоится из-за того, что нас бросили, и никто не знает, где мы находимся. Безопасность в количестве, а Харрек недавно сломал ногу. Нам повезло, но это не значит, что нам всегда будет везти.
Но после вчерашних поцелуев трудно представить, что мы так скоро расстанемся. Я хочу остаться и пофлиртовать еще немного.
О, кого я обманываю? Я просто хочу еще немного поцеловаться.
Я отвлекаюсь, когда вхожу в пещеру, и не вижу Харрека, пока не вхожу полностью, а потом меня целуют с дикой, свирепой самозабвенностью. Губы Харрека на моих, и его язык проникает в мой рот прежде, чем я успеваю пикнуть. Потом я забываю о том, что нужно что-то сказать, потому что слишком занята, наслаждаясь поцелуями. Я стону, когда он облизывает мой язык, это движение непристойно чувственное и столь же чудесное, сколь и влажное. Если бы у меня были трусики, они бы сейчас промокли насквозь. Он слишком хорош в поцелуях.
— Иди посиди у огня, — бормочет он между поцелуями. — Позволь мне согреть тебя.
Я хнычу, потому что мой разум отправляется в самые разные порочные места по этому приглашению. Только когда он, прихрамывая, делает шаг назад, я понимаю, что он ходит вокруг, что он на самом деле встал, чтобы встретить меня у входа в пещеру.
— Твоя нога, — протестую я.
Мне требуется еще мгновение, чтобы осознать, что он голый. Ну, нет, не совсем голый; у него повязка на ноге. И все.
— Эм, Харрек? Мне выйти? — Я наполовину прикрываю глаза от его наготы, хотя мне действительно хочется посмотреть. — Я помешала чему-то личному?
— Выйти? Зачем? — Он опускает взгляд на свое обнаженное тело, а затем снова поднимает его на меня. — Я сделал это для тебя.
— Ты что? — вскрикиваю я. Возможно, он двигается немного быстрее, чем я ожидала.
— Да, — говорит он, широко улыбаясь и беря меня за руку в перчатке. Он морщит нос, а затем хмурится, опуская ее. — Собираешь топливо?
— Не меняй тему, — говорю я ему, и мой голос становится высоким и дрожащим. Но, черт возьми, он действительно, действительно голый, и я могу сказать, просто взглянув вниз — хотя я очень стараюсь этого не делать, — что он возбужден. — Я даже не знаю, должен ли ты стоять на своей больной ноге, не говоря уже о том, чтобы стоять на своей ноге голым.
Он снова опускает взгляд, потом поднимает его на меня.
— Ты что, никогда раньше не видела обнаженного мужчину?
— Ну, вообще-то, да, видела. — Дома у меня был интернет и кабельное телевидение. — Но я… — я снова опускаю взгляд и втягиваю воздух, потому что его анатомия выглядит, э-э, по-другому. — Что это, черт возьми, такое?
Харрек хихикает.
— Я удивлен, что ты не видела подобных вещей вокруг бассейна для купания там, в деревне. Это, — гордо говорит он и наклоняется вперед, чтобы прошептать мне, — мой член.
Мне хочется хлопнуть себя ладонью по лбу.
— Я не про это, ты, придурок! — Я начинаю показывать пальцем, а потом останавливаю себя, потому что не хочу, чтобы Харрек схватил меня за руку и провел экскурсию. — То, что над ним.
— Моя шпора?
— Что, черт возьми, такое «шпора»? — Как я пропустила это в разговоре? Неужели я просто задавала неправильные вопросы? Он прав в том, что я стараюсь избегать бассейна в тот момент, когда кто-то начинает раздеваться. Может быть, это из-за неловкости девушки внутри меня, но мне неуютно, когда незнакомцы начинают раздеваться. Очевидно, я пропустила несколько уроков местной анатомии. Я чувствую, что мне нужно отшлепать Джорджи, Элли и Гейл за то, что они ничего не сказали о различиях в анатомии.
Харрек выглядит смущенным. Он пожимает плечами.
— Это моя шпора. Разве у человеческих мужчин их нет?
Я качаю головой.
— Что она делает?
— Делает? — Он опускает руку, чтобы дотронуться до нее. — Это должно что-то делать?
Я останавливаю его прежде, чем он успевает наклониться и погладить ее. Почему-то это кажется неправильным.
— Есть ли у тебя еще какие-нибудь дополнительные части тела, о которых мне нужно знать?
Его ухмылка становится шире.
— Как я узнаю, что они лишние? Хотя я более чем счастлив, что ты исследуешь меня, — он широко разводит
