На пороге неба Часть Первая - Елена Федоровна Янук

Я вообще подняться не мог, устало развалившись на траве, пытался перевести дух после резкого пробуждения и посадки.

— Ну… — Но больше сказать ничего не успел: нервно оббегая холмы с цветами, видимо местные клумбы, по тропинке к морю шагала светловолосая человеческая девушка в тонком голубом платье из шелка, с наброшенной на плечи белой меховой пелериной. За ней, в белой рубашке с вышивкой, темных укороченных штанах, заправленных в высокие кожаные сапоги, раздраженно потряхивая над головой тонким кончиком удочки, ступал темноволосый юноша на две головы выше девушки.

— Мам… Ну не говори отцу, ну пожалуйста!… Он меня на острова больше одного не отпустит.

Мы удивленно переглянулись, девушка была явным человеком, а парень был старше ее на вид, но почему он виновато говорил «мама»?

— Я тебя и без отца не отпущу, раз ты ведешь себя, как безмозглый мальчишка!

— МАМА!! — возмущенно произнес юнец, примерно нашего с Диком возраста.

Девушка, быстро шагая вперед, гневно продолжала:

— Тебе и бабушка говорила там не купаться, и дедушка предупреждал, что туда нельзя лезть, там скалы под водой падают… И на тебе! А еще… я выдеру тебя как… как!.. — Девушка остановилась, обернулась к пареньку, от волнения не в состоянии подобрать сравнение, чтобы выразить свое негодование.

Парень смущенно проворчал:

— Мам… Я больше туда не полезу, мне хватило. Ну мам…

— Ага, и только окажешься на островах с такими же шалопаями, как сам, начнешь проверять горы на крепость!

— Мам…

— Ладно, я ничего папе не скажу, а скажу бабушке… — Наконец светловолосая красавица в дорогом наряде придумала достойное наказание сыну.

— За что? — шагая за ней, горестно взывала к материнскому милосердию жертва родительской строгости. — Это же еще хуже! Лучше дедушке! Он хоть меня понимает.

— Нет, бабушке! И еще… Все твои беды от безделья! Давно надо было это сделать. С сегодняшнего дня ты помогаешь прачкам в замке, воду принести, развесить или поднять тяжелое! — раздраженно закончила юная госпожа.

— Ладно, там как раз новеньких девушек набрали, я им с удовольствием помогу…— обрадовался парнишка.

— Увы, но помогать со стиркой ты будешь двум старушкам, — злорадно пояснила мамочка, — тем самым, которые обстирывают стражу во дворце.

Сын горестно заявил:

— Мама, ты ведешь себя как десятник в юбке, ну хоть раз бы проявила снисхождение к собственному ребенку…

— Наглая клевета! До трех лет я была к тебе чрезвычайно снисходительна и уже двадцать лет пожинаю плоды своей слабости! А насчет десятника ты не прав, у меня под руководством было около сотни воинов, так что, увы, снисходительности от меня не жди. Ослушался — получай наказание! Поверь, это куда милосерднее, чем выскребать тебя частями из-под скалы!

Парень ответить не успел — он первым заметил нас и остановился. И теперь таращился в изумлении, изучая наши окровавленные балахоны.

— Кто это?

— Сейчас узнаем… — невозмутимо отозвалась девушка-мама и направилась к нам.

— Рада приветствовать, но кто вы и как сюда попали? — вежливо поинтересовалась она, пока я нервно вскакивал с травы вслед за Диком.

Не давая дракончику острить, очень он уж впечатлился беседой странного семейства, я вежливо отозвался:

— Нас принес серый дракон…

Реакция не менее странная, чем весь их предыдущий разговор, последовала незамедлительно.

— О, папа уже здесь? — удивился парнишка и окончательно скис: видимо, папа отправкой к прачкам не ограничится.

— И что он сказал? — весело поинтересовалась девушка, насмешливо покосившись на сына.

— Что нас тут хорошо примут и дадут все необходимое, пока он будет помогать отцу Айонель ловить похитителя… — нахально улыбаясь, отозвался Дик.

Девушка в шоке захлопнула рот рукой, потом дрожащим голосом спросила:

— Так они нашли ее?

— Да.

Она резко обернулась к пареньку:

— Гейб, стрелой несись к бабушке, скажи ей, что у нас важные гости.

Парень, не сводя с нас подозрительного взгляда, медленно кивнул.

— Ге-й-б!.. — совсем не мило рявкнула девушка, гневно обращаясь к сыну. — Бегом!

— Уже иду!.. — проворчал он и, с холодком на нас посматривая, медленно двинулся обратно к замку.

Девушка в этот момент внимательно изучала наши одеяния.

— Ребята, а вы откуда? Сядьте, не напрягайтесь…

— Мы? Из академии магии великого Игнира, — с сарказмом отозвался Дик, — а до этого из клетки рабовладельца.

Но строгая мамочка вроде не обращала внимания на дерзость тона гостя в окровавленной одежде, продолжая мягко улыбаться, не сводя с нас внимательных глаз.

Я же, чувствуя вину за грубость дракончика, поспешил объясниться, чтобы чуть смягчить впечатление от его слов:

— Мы с Айонель вместе с первого дня. Еще с клеток.

Молоденькая мама подняла в удивлении брови, но ее вопрос так и не прозвучал, потому что Дик вновь грубо вмешался:

— Это я с первого дня, а тебя, избитого, принесли через неделю…

Заметив, как я поморщился от наглого тона Дика, девушка усмехнулась:

— Не обращай внимания, когда нервничаю, я тоже начинаю дерзить кому ни попадя. — И обернувшись к Дику, спросила: — Так что же задержало Райдера с Айонель?

— Ее прямо на глазах отца похитил Игнир, хозяин той проклятой академии… — насупившись, ответил Дик.

Девушка отреагировала слишком спокойно:

— Ясно… Будем ждать. Не думаю, что кто-то остановит Райдера… — терпеливо вздохнула она.

— Вы просто Игнира не знаете… — сдержав раздражение, возразил я.

Хотя всеобщая вера в силу черного дракона давала небольшую надежду, но я боялся, что они не понимают, насколько на самом деле страшен Игнир. Мы в течение этих лет не раз убеждались, что он очень сильный маг, страшный в своем умении и полной безжалостности, которую постоянно нам демонстрировал.

Она только усмехнулась.

— Ладно, сейчас вас осмотрит и подлечит мама Айонель, а то Андро всегда пренебрегал целительством. Затем вы ляжете спать, а завтра поговорим… — зачем-то попыталась успокоить нас девушка.

— Вас не волнует, что там произошло? — мрачно оглядывая ее, отозвался Дик. Я толкнул его локтем в ребро. Совсем уж обнаглел: зачем так говорить, он ведь здесь совсем никого не знает!..

Дик скривился и с гневом уставился на меня, ожидая пояснений.

Но девушка не обиделась, а всего лишь открыто улыбнулась:

— Очень волнует, но я уже в том возрасте, когда понимаешь, что терпение — главная добродетель,