Целительница для короля Эльфов - Кира Райт
При этом моя память услужливо подсказывала, что пару месяцев назад её доставили во дворец и представили мне лично. Не запомнить её было почти нереально, ведь чаще всего эльфов, обладающих даром целительства приносят во дворец ещё в младенчестве, где всему обучают. И крайне редко случается так, что дар либо обнаруживается, либо вскрывается уже во взрослом возрасте. Обычно семьи, созданные по любви, а не по расчёту, очень берегут своих детей, и пытаются спрятать их от королевских глаз, чтобы оставить возле себя подольше. Иногда, если это делается в корыстных целях, таких родителей мы строго наказываем. Если же ими движет исключительно любовь к своему ребёнку – то чаще просто закрываем глаза.
Хотя королева-мать настаивает на том, что никто не имеет права на ложь королевской семье, и значит, наказание полагается всем, я всё же пока отстаиваю свою точку зрения. Разумеется, делаю это не афишируя. Иначе все эльфы начнут скрывать своих одарённых детей, чего нельзя допустить, чтобы не нарушить традиции, что складывались сотнями лет.
И вот случай с Аланиэль – был именно таким. Потеряв жену, торговец шерстью оберегал свою единственную дочь от чужих глаз, чтобы её не забрали во дворец. Но королевские шпионы всё равно всё выяснили и увезли девушку, представив мне. Я видел её испуг, заметил её красоту, дал обещание не наказывать её отца и обеспечить ей хорошие условия во дворце. И всё. Затем я сразу же забыл о ней. Как и обо всех других целителях, которые приезжали сюда.
Но сейчас я смотрел в эти огромные голубые глаза и не мог отделаться от ощущения, что вижу их впервые. На что сразу обращалось внимание – девушка выглядела почти измождённой. Тени пролегли под её печальными, уставшими глазами, а длинные тёмные ресницы визуально их только увеличивали. Её губы были искусаны в кровь, а сама она едва держалась на ногах. Да и вообще вся реакция девушки была какой-то… заторможенной что ли. Хотя отчего-то казалось, что несмотря на внешнюю хрупкость и усталость, в ней скрывается какой-то стержень и отнюдь не гибкий характер… Возможно дело было во взгляде, в котором мне чудился едва ли не вызов и раздражение.
Хотя обычно на меня смотрели с обожанием и подобострастием. Со страхом – тоже бывало. Но вот так, словно я лично ей испортил всю жизнь… Это было что-то новенькое, даже учитывая её заточение во дворце. Ведь никто не смел мне перечить. Чаще всего.
Объяснение же стражи о магическом истощении, которое нередко случалось именно с такими как она – начавшими работу целителей уже во взрослом возрасте, отчасти объяснило её состояние. И всё же посеяло в моей голове массу разных мыслей и сомнений.
Уже давно я издал указ о том, чтобы таких целителей на выездах сопровождали более опытные наставники, чтобы первые не навредили себе случайно. Наставник должен был контролировать работу начинающего целителя до тех пор, пока не убедится, что он вполне может дальше справляться самостоятельно и остановиться вовремя. Однако, как я теперь понимал, мой указ то ли не исполнялся, то ли исполнялся, но плохо.
Вообще причиной его принятия стал документ, который кто-то то ли случайно, то ли намеренно оставил с полгода назад на столе в моём кабинете. В нём была приведена статистика о количестве погибших за год в моём дворце целителей…
Обычно делами целителей занималась королева-мать. Я лишь просил представлять мне каждого, кто прибывает в королевский дворец, а затем лично давал разрешения на отправку целителей к тем, кто подавал о том прошение. Отказывал редко и только в случаях, когда за просившей семьёй имеется какое-то серьёзное нарушение правил или преступление. В таком случае, семья лишалась права на приглашение целителя из королевского дворца либо до момента исправления своих прегрешений, либо до момента смерти виновного лица.
А вот обустройством, обучением и прочими организационными моментами с целителями занималась именно матушка. Считая, что моё личное участие в этом не обязательно, я и не вникал. До тех пор, пока не увидел тот документ. И не обнаружил, что за последний только год в моём дворце погибло более десятка целителей от магического истощения.
Тогда и отдал указ о назначении наставников, объяснил своё решение матушке, и успокоился, даже не подумав о том, что указ может не исполняться и что нужно будет проконтролировать. Но у меня просто не было оснований не доверять той, что была рядом со мной с пелёнок!
Именно королева-мать учила меня читать, рассказывала сказки на ночь, поддерживала в день гибели родителей, стояла рядом в момент коронации и поддерживала на всём этом пути. Поэтому я был уверен, что уж с чем, с чем, а с обустройством и управлением целителями она точно справится. Ведь об этом меня она же и просила – доверить этот вопрос ей, чтобы разгрузить меня немного для более важных для страны дел. Тем более, что до моей коронации она занималась этим уже не одну сотню лет. Конечно же, я согласился тогда.
И вот пожалуйста. Сегодня я воочию убедился, что юная целительница едва жива от магического истощения, а значит, мои указания так и остались только указаниями на бумаге – не более.
И сначала растерянный, а потом раздражённый взгляд этой девушки теперь не выходил из головы.
Аланиэль… Почему-то прежде я не заметил, насколько красиво это имя. Какое оно нежное и мягкое, как сильно подходит ей – совсем юной, едва вступившей в совершеннолетие, светловолосой, прекрасной…
В груди начал образовываться непривычный жар. И желание увидеть её снова становилось буквально нестерпимым… Удивительное дело. С юности будучи наследником трона, я не был обделён женским вниманием. И хотя в стране эльфов действовали строгие правила относительно целомудрия до брака, меня никто не смел попрекнуть ни в том, что я сам не был образцом целомудрия уже давным-давно, ни в том, что порой мой взор падал на какую-то прелестную девушку даже из высокородной семьи.
Да и сами эльфийки совсем не были против моего внимания. Даже наоборот. Для местных фрейлин
