Особенности преддипломной практики - Анна Азарцева
— Серьезно? Поправит здоровье? Со мной? — я даже ткнула пальцем в грудь, чтобы куратор точно вспомнила, с кем именно разговаривает, — Ну какой из меня врач для будущего императора?
— Самое главное ты сделала — подняла его на ноги. Остальное лечение его родственники проконтролируют сами. Нужно будет — вмешаются.
— И помешают!
Ольга Леонидовна жалостливо посмотрела на меня:
— Не переживай, Маргарита, они люди...
— Не люди!
— Опытные, — закончила она фразу, не обращая внимания на мою поправку, — Им можно доверять!
Ага, сейчас!!
— А ничего, что эти опытные мне пол-дома разгромили сегодня! Разнесли всю кухню, сожгли холодильник! У них там какие-то местные войны за главную табуретку, а мусор мне выносить?! — по-детски пожаловалась на поведение ильфарийцев. — Кто мне восстановит холодильник и микроволновку?
И в порыве жалости к самой себе, всхлипнула. Правда, разрыдаться не получилось, потому что жалость к себе тут же сменилась злостью при воспоминании о прожженной дверце некогда белоснежного холодного ящика и о том, что теперь мне придется каждый день таскаться на рынок за молоком, сметаной и ряженкой. Часикам к семи утра, так как позже уже ничего не остается на прилавках.
Хотя... и тут меня осенило! Хотя можно было бы воспользоваться искрами. Втихаря. Так, чтобы никто не догадался. Поддерживать нужную температуру, чтобы творожок и молочко не скисли раньше времени. На недельное сохранение хватит пары штук, а значит в оговоренное количество для работы я укладывалась. И списать их на необходимую магическую помощь населению. Чуть-чуть приписать тут, чуть-чуть там. Не будет же комиссия каждый случай применения искр досконально разглядывать!
Хм, лучшие мысли — задние, поэтому и поздние! Ух, какая я, оказывается, умненькая! И хитренькая! И вообще — ма-ла-дец!
Я вовремя сообразила, что моя улыбочка самой себе может быть истолкована куратором неправильно (или наоборот — правильно), поэтому уставилась на куратора самым жалобным взглядом, на который была способна. Но Ольга Леонидовна, нахмурившись, лишь задумчиво постучала пальцами по панели своего визора. Известие о порче государственного имущества ее явно не порадовало.
— Что испорчено?
— Бытовая техника и немного мебели.
Про разбитые тарелки и дырявые полотенца я уж не стала рассказывать, чего мелочиться то. Ольга Леонидовна записала список поврежденного на листке бумаги, что лежал рядом, и отложила ручку в сторону.
— Решим, Маргарита, не волнуйся! Молодец, что поставила в известность, мы это так просто не оставим. Дом совсем не годен к проживанию?
— Да нет, мне тут местные горожане помогли, чем смогли.
— Тогда на этом пока все! — куратор жестко завершила разговор, — Будут серьезные проблемы — звони.
А куда еще серьезнее?!
Эх, жизнь моя болото! Я так надеялась, что моя крестная мать и подруга услышит, что из себя представляет псевдо-Странник и быстренько сообразит эвакуацию его в места более подходящие для царственной особы. Но — нет, живи с ним, лечи его, если что — обращайся к старшему брату и мужу сестры.
Стоп, мужу сестры?! Это она о ком?
Неужели о ...
Додумать я не успела. Визор буквально заорал новым вызовом. На связи теперь Тироль и моя лучшая подруга Милана Серегина.
Она тоже была явно на взводе. Рыжие волосы были собраны в непривычный для Милы узел на голове, его от падения удерживал воткнутый простой карандаш. Косметики на лице ноль, даже гигиенической помады не было заметно. Как будто собиралась Милана очень рано утром, а то и вовсе не ложилась после нашего ночного разговора. С другой стороны, если тебе на руки падает иномирец в обмороке, краситься и накручивать сложные узлы на голове нет ни времени, ни сил. Знаю не понаслышке.
Но новостью дня для Миланы была не Изельда Краус. Не поздоровавшись, не спросив, как у меня дела и жив ли болезный страдалец, подруга тут же засыпала кучей вопросов:
— Когда ты последний раз видела Козловскую? Она что-то странное говорила? Как выглядела? Что у нее в руках было?
— Видела вчера, — я пожала плечами, снова не понимая, что происходит, — Я тебе еще ругалась, что она мне весь портал выжрала своими прыжками. Хотя..., — припомнила, — Нет, в самый последний раз — ночью, когда просила позвать тебя. А что стряслось?
— А какая она была? Нормальная?
Я припомнила заплаканное лицо Виктории. Покрасневшие от долгих рыданий глаза, мокрые щеки с проступившими тонкими венками, светлые кудрявые волосы, стянутые в узел, как сейчас у Миланы.
— Нет, она была чем-то расстроена. Ревела навзрыд. И вроде как вещи собирала, я чемодан за ее спиной видела.
— Чемодан, значит, — Мила хмуро замолчала, уставившись в пол.
— А что случилось то?
Подруга словно через силу начала объяснять:
— У нее же сегодня должен был быть выходной. Она и уехала ранним утром. Но ее дядя сообщил, что Вика дома так и не появилась.
Чтобы Козловская и куда-то пропала? Да нет, быть того не может.
— И никто не знает, где она. У друзей тоже не появлялась. Ольга Леонидовна отправила запрос в портальную диспечерскую, но они ответ дадут только через три дня. Мол, мало ли, загуляла, молодая ведь.
— Может и правда загуляла?
— Козловская? — Милана скептически глянула на меня.
— Ну она же девушка все-таки.
— Козловская??
Ну... да, если бы речь шла о ком другом, я бы поверила в «загуляла». Но к Виктории это слово неприменимо в принципе. Она либо в университете, либо в библиотеке, либо... снова в университете. Козловская была на редкость заучкой и ботаником. Никаких праздников, никаких «посидим после экзамена». Она была как робот — только учеба, учеба и еще раз учеба.
Теперь незаконный портал мне начал видеться совсем с другой стороны. С очень мрачной и нехорошей стороны. Если он засбоил из-за магического экранирования и перекинул Таэля ко мне, Изельду на Тироль, то может и Виктория пострадала из-за него. Мало ли какие он остаточные эманации развеивал на дом и все, что внутри. Понятно, почему Ольга Леонидовна нервно глазом дергает. Одно дело, когда братья Уховы накуролесят по дурости, а совсем другое — если подопечную студентку унесло
