Фиктивный брак госпожи попаданки - Виктория Богачева

Когда открыли ее, то в коридоре раздались убегающие шаги. Я стояла за спинами мужчин, но все равно смогла заметить, как перед поворотом в конце коридора мелькнула шевелюра Уильяма.

Он подслушивал!

— Я разберусь с ним, — перехватив мой взгляд, пообещал Норфолк и следом за инспектором спустился на первый этаж.

Я же, почувствовав себя выжатой этим странным разговоров, вновь опустилась в кресло. И нетерпеливо принялась ждать, когда герцог вернется в кабинет, потому что меня, даже уставшую, терзало множество вопросов.

И главный из них я задала, когда Норфолк, неслышно ступая, вошел и остановился рядом с моим креслом, положив руку на спинку. Он вновь выглядел расслабленным и довольным.

— Как вам это удалось⁈ — с жаром спросила я, повернувшись к нему и вскинув голову.

* * *

Норфолк замер и, словно завороженный, скользнул взглядом по моему лицу. Я почти физически ощущала, как воздух между нами стал плотнее, будто сгустился.

— Приятно видеть в ваших глазах восхищение, миледи, — сказал он негромко.

Я почувствовала, как по коже пробежала легкая дрожь, и вскинула подбородок, стараясь скрыть охватившее меня смятение.

Было так странно осознавать: ему доставляет удовольствие мое восхищение. Герцог Норфолк — живой человек, а не функция. Со своими достоинствами и недостатками, и сложными чувствами, и противоречиями, и тяжелым характером…

— Ну же, не томите меня, — попросила я, прилагая все усилия, чтобы голос звучал спокойнее, чем я себя чувствовала на самом деле.

В уголках губ мужа промелькнула тень улыбки. Наклонив голову, он шагнул вперед, и я ощутила прохладный аромат его одеколона. Солнце за окнами кабинета скользнуло по его светлым волосам, и, небрежным жестом отбросив их за спину, он лениво сел в кресло напротив меня.

Опустив ресницы, я следила за ним. В каждом жесте Норфолка читалась странная смесь аристократизма и природной хищности. Сегодня я увидела его совсем с другой стороны…

— Я встретился утром с комиссаром королевской юстиции. И попросил вернуть старый долг, — а вот его рассказ получился до безобразия коротким.

— И?..

— Инспектор Уитмор отчитывается королевской юстиции раз в квартал. Я не знаю деталей, но в течение часа после встречи с комиссаром меня разыскал посыльный и передал просьбу инспектора встретиться с ним для нового разговора по существу.

— Но если… если комиссар королевской юстиции был вашим давним должником, почему вы не обратились к нему раньше?

Норфолк прикрыл веки и легко рассмеялся, и смех его был тихим, теплым, совсем не злым.

— Вы не были бы сами собой, если бы промолчали и не задали этот вопрос, верно, миледи?

Ничего не ответив, я легко пожала плечами.

— Потому что я совсем не горжусь тем долгом. И ненавижу просить об услугах, — сказал, мгновенно посерьезнев.

— А что изменилось в этот раз? — почему-то шепотом выдохнула я и почувствовала, как в горле пересохло.

Взгляд, которым обжег меня герцог, подтвердил все мои догадки.

— Инспектор Уитмор переступил грань, когда говорил с вами накануне. Мне не понравилось его пренебрежение.

— Он не раз пытался ложно обвинить и вас…

— Мне на это плевать. Ни его намеки, ни его слова никогда меня не задевали. И не беспокоили.

Он глотнул воздуха, словно намеревался продолжить, но резко себя оборвал и замолчал. Норфолк закинул руку за спинку ближайшего стула — в этой позе было что-то расслабленно-властное, и я вновь поймала себя на том, что засматриваюсь на него. Но не стала отводить взгляд.

— Вы расскажете мне про тот долг?

— Маловероятно, — тихо произнёс он, в то время как в уголках его губ играла насмешливая улыбка.

Я фыркнула. Иного ответа я и не ожидала.

Получалось, герцог вступился за меня. Его слова растеклись по сердцу каким-то странным теплом, от которого хотелось глупо улыбаться.

— Вы ведь могли отступиться… — пробормотала я вполголоса, размышляя вслух.

Норфолк приподнял бровь в легком изумлении.

— Я ни перед кем не отступал и не собираюсь сейчас, — голос его прозвучал ровно, без показной бравады.

И оттого казался лишь увереннее.

— Спасибо, — без тени иронии сказала я.

В его взгляде мелькнуло сдержанное любопытство. Сведя на переносице брови, он посмотрел на меня, как если бы не понял смысла моих слов.

— Вам не за что меня благодарить. Я сделал то, что на моем месте сделал бы всякий.

Я никогда не считала себя ни плаксой, ни эмоциональной барышней, но в тот момент почувствовала, как глаза наполнились слезами, а горло онемело из-за спазма, поднявшегося из груди. Я не могла вымолвить ни слова и лишь покачала головой, пытаясь сдержать слезы. Не хотелось казаться слабой или сентиментальной в его глазах. Но, ощущая его проницательный взгляд на себе, понимала: он уже все заметил.

В воспоминаниях одно за другим пронеслись лица других мужчин, которых я повстречала в этом мире.

Герцог был прав во многом, но не в этом.

Далеко не всякий на его месте сделал бы то же самое.

— С вами все в порядке? — конечно же, от него не укрылась моя излишняя эмоциональность.

Говорить все еще было тяжело из-за кома, что стоял в горле, и потому я лишь кивнула.

Норфолк прищурился, и мне вдруг показалось, что он видит меня насквозь. Но он не стал ничего больше говорить об этом и перевел тему.

— Поверенный Блэк прибудет к ужину. А пока я собираюсь заняться тем, что откладывал уже давно — приступить к изучению чертежей вашего отца. Вы… вы могли бы присоединиться ко мне. Если угодно, — он сделал небольшую паузу. — И рассказать, как прошел ваш визит в типографию.

— Да, — голос ко мне, наконец, вернулся. — Да. Я бы хотела, — говорила я с хрипотцой.

Герцог дернул уголками губ.

— Очень хорошо, — сказал, и прозвучало в тысячу раз теплее, чем когда он обращался к инспектору. — Но прямо сейчас я намерен объяснить вашему брату, что подслушивать чужие разговоры недопустимо.

— Мы обсуждали с ним это неоднократно, — я подавила вздох. — Но, верно, я не пример для подражания в этом вопросе.

— В этом заключается одно из немногочисленных преимуществ зрелого возраста, — он улыбнулся и почти подмигнул мне. — Мы можем нарушать запреты, которые устанавливаем.

Сказав это, Норфолк легко поднялся с кресла, и я потянулась за ним. Все же Уильям — мой