Отрада - Виктория Богачева

Пришлось ему, как и всякий раз, переломить себя да заговорить с ним первым. Как и полагалось младшему.

— А ты тут что позабыла? — староста повернулся к Отраде. — У кузни отираешься, а на поле вместе со всеми не вышла! Верея сказывала, дел у тебя не счесть, ей подсоблять должна, а сама по общине шляешься да хвостом вертишь.

Когда Зорян Нежданович заговорил, Храбр вскинул голову, впиваясь в него тяжелым взглядом. Его глаза вспыхнули гневом, и на скулах мгновенно находили желваки.

— Отрада Бусовна мне снеди принесла, — сказал он тихо, пытаясь побороть разгоравшийся внутри пожар. — Какое у тебя ко мне дело?

— Это ты обожди, — но староста закусил удила и отступать не собирался. — С тобой после поговорим. Сперва хочу с этой бесстыжей вертихвосткой потолковать.

Храбр с такой силой сжал деревянную ложку, которую все еще держал в руке, что казалось, та вот-вот разлетится мелкими щепками. Он слушал Зоряна Неждановича и все больше мрачнел, сдвигая на переносице брови и стискивая кулаки. Он не пошевелил ни единым мускулом, но Отрада видела его напряженную спину и плечи, сведенные едва ли не в судороге.

Сызнова ей захотелось провалиться под землю. Лучше бы осталась в избе. Тогда бы ничего не случилось.

Но Храбр мыслил иначе.

— Мыслишь, коли староста, то дозволено тебе всякого в общине хаять? Девку бессловесную, сироту без родителей? Мыслишь, вступиться за нее некому будет? — он неприятно усмехнулся, обнажив зубы.

— За нее токмо я вступаться смею! Никого у нее нет, живет в избе у знахарки из милости, от дядьки своего отреклась! — у старосты дернулся кадык и багряной яростью налились глаза. Когда он замолчал, губы шевельнулись, выплевывая проклятье.

— Так ты у девки избу и отобрал! Дружку своему, Избору, подсобил. Мыслишь, не ведаю я? — прогремел Храбр громовым голосом.

— Не зарывайся! — Зорян вскинул руку столь резко, что Отрада ойкнула против воли и моментально закрыла ладонями рот. — Не тебе мне грозить!

— И не тебе! — кузнец скрестил руки на груди. Он замолчал на мгновение, переводя дух. — Меня ни воля воеводы не остановит, ни казнь. Голову тебе снесу.

— Твой отец уже снес! — выплюнул Зорян, и Храбру почудилось, что перед взором появилась белая пелена.

Он уже не ведал своего тела, когда двинулся на старосту, выбрасывая вперед левую руку и хватая того за воротник рубахи. Кажется, он тихо зарычал.

Очнулся он от крика. Отрада произносила его имя, повиснув на правой руке и не позволяя ему ударить Зоряна. Кузнец посмотрел на нее и перевел немигающий взгляд на старосту, в глазах которого плескалось злорадство.

— Девка-дура, — выплюнул тот презрительно, когда Храбр отпустил его рубаху, и ушел прочь.

Кузнец выдохнул, остывая, и закрыл глаза. Отрада все еще стискивала в судорожно сжатых пальцах рукав его темной рубахи. Ее зубы громко клацали от пережитого страха.

39.

В середине жатвы, в самую горячую пору, небо затянули серые, грозовые облака, а землю – залили дожди. Хуже и помыслить ничего было нельзя для общины и для урожая: коли намокнут да сгниют посевы, ждет их все лютая, голодная зима. Неурожая боялись пуще всего, ни одна напасть не косила так людей, как голод.

Три дня глядел на грязь под ногами староста Зорян Нежданович, щипал седую бороду, поджимал губы, а после повелел отобрать молодого, крепкого бычка, чтобы принести Велесу жертву.

Может, смилуется над ними грозный Бог, пощадит людей и урожай.

Окромя быка к старому деревянному идолу, выдолбленному из толстого ствола, принесли толстые, туго связанные снопы. Их расстелили на земле, у подножия идола, а поверх окропили священной жертвенной кровью. Зарезать быка выпала честь, вестимо, Первану.

Храбр скривился, глядя, как тот заносил длинный, охотничий нож. С первого раза убить не сумел, пришлось добивать вторым ударом.

Когда старостой был его отец, жертвенные быки и понять не успевали, что пришла их смерть: делал он все ловко и умело, и понапрасну жертвенную кровь не лил.

Но случившегося уже не воротишь, и Храбр прогнал от себя дурные мысли. Еще осердится Велес за его осуждение, не примет богатую жертву.

На капище вдали от общины собрались одни лишь мужчины. Велес – скотий бог – считался покровителем мужей: охотников, земледельцев. Потому и жертвы, и дары ему подносили они. Бабы и девки остались ждать в избах.

Дождь, начавшийся еще с вечера, продолжал противно моросить. Мокрые рубахи облепили тела; грубое волокно царапало кожу. С распущенных волос на спину стекала вода. Несмотря на разгар лета, от реки дули холодные ветра. Они же сносили на полях посевы, вырывали снопы из рук, разбрасывали далеко вокруг уже собранный урожай.

Храбр неотрывно глядел, как алые потеки крови, смешавшиеся с дождем, стекали по ногам идола. Вот бы принял могучий Велес их жертву. Вот бы услышал чаяния людей и отвел от них беду.

Староста, потрепав Первана, который все еще сжимал окровавленный нож, за плечо, повернулся и поднял с земли кувшин с хмельным медом. Сперва он выплеснул напиток на землю перед идолом и лишь после пригубил сам.

— Надобно нам покончить с нашими распрями и простить все обиды, забыть злые слова, коли хотим, чтобы Велес принял нашу жертву! — громко, во всеуслышание заговорил Зорян.

Мужчины согласно зашумели. Храбр увидал даже, как кивнул Белояр, что стоял одесную.

Староста замолчал ненадолго, ожидая, пока голоса вновь стихнут.

— Храбр, сын Славуты, мне есть, что сказать тебе.

Кузнец поднял на старосту хмурый взгляд и еще шибче распрямил плечи. Многие повернулись посмотреть на него, словно видели в первый раз.

— В прошлом меж нашими родами случались распри, — Зорян провел ладонью по мокрой, седеющей бороде. — Я чаю, их не станет впредь. И чтобы доказать, я отдаю тебе право своей семьи на первую ловиту*. Как токмо уберем урожай да справим Осенины, пойдешь ты с рогатиной бить зверя.

Среди людей раздались слова одобрения. Храбр же не отводил от Зоряна взгляда.

«Что ты замыслил, старик? Что ты замыслил?».

Он не мог отказаться. Староста выбрал верное время и верный день. Коли откажется, подведет всю общину. Велес не примет их жертву. Не закончатся проливные дожди; и морозной, студеной зимой каждый будет ведать, отчего на его столе нет хлеба. Отчего овины не ломятся от зерна. Отчего