Особенности преддипломной практики - Анна Азарцева

Валосирель осторожно тронул Йонаса за плечо. Тот истерично взвизгнул от неожиданности.

— Куда именно она ушла и зачем? — глухой голос выдавал тревогу за юную практикантку.

— В Сливовый! — и тут же поправился, — Точнее, на Садовую, но она рядом!

— Далеко он отсюда?

— На другом конце города!

— А ты своему брату об этом говорил?

— Инвару...? Нет, — и Йонаса осенило, — Я за ним! А вы...

— А мы сходим на Садовую и все узнаем.

Йонас рывком сорвал с себя розовый в цветочки фартук, бросил его на ближайшее кресло и рванул к выходу.

— Неплохой спринтер, — оценил его скорость высочество.

— Идти на другой конец города, — повторил за Йонасом Мэльст и тут же с опаской уточнил у Таэля, — Дойдешь?

Принц смерил его неожиданно подозрительным взглядом.

— Юная селянка и правда очень непослушная женщина! — весело улыбнулся и хлопнул друга по плечу, — За ней даже пациенты на поиски отправляются!

Темнота и боль.

Боль и темнота.

Что было первым, когда я очнулась?

Не помню. Наверное, все-таки темнота, потому что боль нахлынула, стоило мне просто пошевелить ногой.

Или боль, потому что она взорвалась в голове китайским фейерверком, заставив открыть глаза.

И еще запах. Запах горелого, но почему-то влажного дерева и мусора. Хотя лежать было мягко, наверное на нем родимом я и валяюсь.

Главный вопрос — сколько я тут валяюсь?

Я щелкнула пальцами, вызывая маленький огонек, и огляделась. Света было мало, но для понимая масштаба трагедии его хватало.

Да, вот уж привалило счастья так привалило.

Подвал и правда местами затапливало — у дальней стены тускло поблескивали две приличные лужи. Отсюда и неприятная сырость в затхлом воздухе. Хозяин, видимо, спускал сюда все старье, которое уже было негодно, но от пожара, который полностью уничтожил дом сверху, вещи почти не пострадали. Огонек высветил несколько старых заплесневеых кресел с поломанными ножками, пару табуреток и ветхий сервант с битой посудой внутри. У другой стенки была прислонена деревянная стремянка с двумя перекладинами и кучей торчащих гвоздей и пара почти лысых веников.

Мне же повезло упасть на кучу ветоши и одеял. Тряпки пахли чем-то противно сладковатым, словно перед переселением в подвал их сильно опрыскали цветочными духами, а затем от времени и влажности к аромату лилий добавились яркие нотки плесени и скисания.

Сверху меня придавило несколько досок, и если с груди я кое-как их смогла сдвинуть, то ногам пришлось гораздо хуже. Судя по ощущениям, правую лодыжку сначала пожевал крокодил, затем по ней потоптался африканский бегемот, а напоследок свой вклад в болевые ощущения внес осиный рой, пройдясь от ступни вверх до колена.

Это что касалось нижних конечностей.

Впрочем, за самую верхнюю беспокоиться не стоило, хотя ее тоже нехило приложило. Как говорил папа, у меня в голове есть только одна кость, а она априори болеть не может. Правда, у других людей в черепе размещается мозг, но мне, судя по всему, повезло его не иметь с рождения!

Коснулась затылка, куда попала доска из той груды, которую выстраивал Варрик Стерн. Тоже мне, архитектор-любитель! Кто ж складывает стройматериал в непосредственной близости от прогулок местных туристов?

Голова не сильно болела. Затылок, куда ударила доска, саднил, но головокружения не было, значит нет и сотрясения. И правильно, чему там сотрясаться то?

Это ж додуматься надо — идти по остову сгоревшего дома, где каждая балка и деревяшка буквально на соплях держатся, без защитного контура. Ну вот что мне стоило потратить всего две искры? Лень? Безалаберность? Или и то, и другое?!

Зато я ж взрослая женщина! Умная! Самостоятельная! Сама за себя решаю все! Ага, дорешалась!

«От дура дурная!» — а это уже бабушкин любимый эпитет. А мама еще бы и по заднице надавала и не посмотрела бы ни на мой возраст, ни на почти готовый диплом.

Ладно, минута самобичевания закончилась, надо отсюда как-то выбираться.

То, что меня будут искать, и зайцу понятно. Пара-тройка часов, в худшем случае к ночи помощь обязательно придет. И вытащат, и выскажут, и пальчиком помашут, что полезла, куда не следовало!

Вообще-то, конечно, правильно помашут. За дело!

Я неловко дернулась и нога буквально выстрелила обжигающей болью.

Ой, мать моя королева! Хорошо еще, если лодыжка только вывихнута. А если сломана? Кто мне ее здесь будет вправлять и лечить в условиях местного развития медицины?

Попыталась дотянуться до нее и прощупать, насколько все плохо. Дощупалась до коленки, она оказалась целой, а вот все, что ниже, было завалено широкой доской, толстой как потолочная балка! И если левой лодыжкой я еще как-то могла подвигать, то про правую не стоило даже вспоминать.

Как же болит-то! Наверняка сломана!

Интересно, там закрытый перелом или страшный открытый с кусками кости и ошметками мяса и сухожилий наружу? Я, конечно, уже потренировалась на Якове, сыне Сурраны Прим, но лечить себя любимую и постороннего человека — разные вещи. Себя то в разы жальче! И больнее!

Схватилась голыми руками за доску, что лежала на моих ногах и попыталась ее сдвинуть в сторону. Та была на ощупь грубая и занозистая, но мне было совершенно все равно, что ладони потом будут похожи на дикобраза в состоянии ужаса. Главное хоть немного освободиться и попытаться выбраться из подвала. Хоть и со сломанной ногой.

Я ж самостоятельная, да?

Сверху вдруг послышался какой-то шум, грохот, крики.

Это явно помощь мне! Меня ищут!

— Эй! Я здесь!

Услышат? Нет? В горле вдруг перехватило и мой повторный крик был похож на писк задавленного мышонка. Но вроде услышали. У подвального люка завозились, лязгнуло железное кольцо.

— Внизу! Внизу посмотрите!

Еще немного грохота и звуки отодвигаемых досок. В потолке образовалась дыра и сквозь нее сразу пошел свежий воздух. А в следующее мгновение меня ослепил яркий свет факела, который на веревочке спустили вниз.

— Госпожа ведьма? — чей-то мужской голос позвал меня сверху.

— Тут я! — неожиданно для самой себя истерично выкрикнула. Жить захочешь и голос прорежется.

— Она там! Там она! — криком несколько голосов повторили за мной.

— Внизу!

— В подвале!

— Там-то она что делает? — это уже кто-то недовольный.

Факел качнулся в мою сторону и недовольному ответили:

— Лежит!

— Просто лежит?

— Просто лежит!

— Померла может?

— Да не, вроде живая!

— Кричала ведь! Так что точно живая!

— Да что ей сделается, она ж