Романовы forever - Анна Михайловна Пейчева

– А теперь, друзьяшки мои, – провозгласил Головастиков, – граф Вяземский составит пару великой княжне! Ведь так? – уточнил он у нее вполголоса и преисполнился самодовольства, получив утвердительный кивок.

Вяземский был сегодня каким-то особенно… змеевидным, что ли. Фрак плотно облегал его гибкое худосочное тельце, длинные тонкие ноги выделывали невероятные па, вытянутые мелированные пряди блестели в свете софитов. Теперь уже Екатерина казалась неповоротливым слоненком на фоне этого поднаторевшего в танцах светского льва. Он скользил по паркету, искренне наслаждаясь вальсом – точнее, его усложненной версией с дополнительным подкручиванием и подверчиванием, которую в Смольном институте, где училась Екатерина, не проходили.

– Граф, постойте, постойте! – попробовала она умерить его танцевальный пыл. – У меня уже морская болезнь от ваших кунштюков начинается.

Хотя, скорее всего, подташнивало ее от невеселой мысли: а не должна ли она ради папеньки остаться на родине, тихо-мирно выйти замуж за дурака Вяземского и отпустить отца, добросовестно просидевшего двадцать с лишним лет в позолоченной клетке, на поиски любви всей его жизни?

Папенька стоял в отдалении от праздничной толпы. Екатерина поймала его взгляд – добрый и, как всегда, немного грустный.

Он многое сделал для страны.

И еще больше сделал для своей дочери.

Он заслужил это путешествие.

– Роберт, ну вы сегодня в ударе, – с неудовольствием сказала принцесса, когда скорость их кружения возросла с уровня «детская игрушка-юла» до уровня «миссурийский торнадо».

– Не могу удержаться, Екатерина, не могу удержаться! – И граф по-чечеточному прищелкнул каблуками, внеся в традиционный вальс неожиданный новаторский элемент.

– Чему же вы так радуетесь? – раздраженно спросила великая княжна, думая о том, что вот, судя по всему, с этим пустоголовым изысканным созданием ей и придется мириться до конца жизни. И никакого Генри. Только повеса Вяземский. Который ни капельки не сможет ей помочь в управлении государством. А вот как потратить миллион – сразу придумает.

– Я тут пошептался с Мелиссой Карловной, – заговорщицким тоном сообщил граф, приближая к своей надушенной цыплячьей шее Екатерину, – и она мне пообещала посольство во Франции, если я от вас отстану!

– Погодите, – запуталась в собственном подоле великая княжна, – я что-то не пойму.

– Ай! Екатерина, вы наступили мне на ногу. Что же тут непонятного: Мелисса Карловна желает вам счастья, она видит – и я с ней полностью согласен, – что Алексей Попович подходит вам идеально. Вот она и предложила мне снять свою кандидатуру с конкурса в обмен на заветный Париж. Так что, ваше высочество, лучше не называйте сегодня мое имя – ваш покорный слуга самоликвидируется. Тю-тю! Оревуар!

Екатерина была совершенно раздавлена.

– Но вам же нужен был миллион!

– Скажу вам по секрету, – дыхнул на нее шампанским Вяземский, – я через одного знакомца поставил на свой проигрыш приличную сумму. Тотализатор, понимаете? В долги влез страшенные. Только тшшш! Это тайна. Если выберете Алексея – получу тот же миллион.

И он с азартом крутанул партнершу, словно рулетку в казино.

– Помните, – сказал он, подводя принцессу к Ангелу, – вы можете сделать меня счастливейшим человеком на свете. Если забудете о моем существовании!

Великая княжна стояла на месте, но зал продолжал кружиться у нее перед глазами.

Положение – глупее не придумаешь. К концу конкурса на ее руку и сердце она осталось вовсе без женихов. Каждый из финалистов мечтал, чтобы она сказала «нет». Цирк. Просто цирк. И она в нем – главный клоун.

Что делать? Что делать-то, во имя Нептуна?

– Ваше высочество? Ваше высочество! – взывал к ней Ангел Головастиков. Екатерина очнулась от того, что ведущий дергал ее за прозрачный рукавчик платья. – Весь мир замер! Все ждут вашего решения. Итак, друзья-друзья-друзья, кто станет женихом будущей императрицы Всея Руси? Кто, друзьяшечки мои, станет победителем грандиозного проекта «Великая княжна точка лайв»? Кто-кто-кто? Ваше высочество, назовите имя!

Внезапно двери на другом конце зала распахнулись. Внутрь промаршировали двое британских гвардейцев в медвежьих шапках и красных мундирах и вытянулись по двум сторонам прохода. А следом за ними показался…

– Генри!

Слабый возглас принцессы затерялся в дружном ахе толпы. Ибо в Большой зал Екатерининского дворца вошел не режиссер-документалист Генри Спенсер. В Большой зал Екатерининского дворца, гордо подняв рыжую голову, вошел принц английский Генри Маунтбаттен-Виндзор. В полной парадной форме: черный мундир, широкие золотые эполеты, золотая же перевязь через плечо. Разноцветные ленточки наград. Красные лампасы на брюках. Лакированные сапоги со шпорами.

Прирожденный монарх. Значит, это был он на той случайной фотографии. Он был не просто похож на внука британской королевы, Генри и был внуком британской королевы.

Екатерина пыталась вдохнуть – и не могла.

Она пыталась что-то сказать – и не могла.

Генри шел по галерее, отражаясь в зеркалах.

Ангел безуспешно дергал ее за рукав, яростно шепча: «Что же вы меня не предупредили, ваше высочество, что это еще не конец? Ну и сценарий нам с вами сегодня сочинили!»

Екатерина отмахнулась от него, как во сне.

Генри был все ближе.

Ее Генри.

– Друзья-друзья-друзья! – откашлявшись, громко и капризно сказал Ангел в ближайшую камеру. – «Всемогущий» всегда преподносит сюрпризы. И это – один из них! Вы, друзьяшки мои несмышленыши, думали, что принцесса выберет сейчас кого-то из двух финалистов? А вот и нет! – Ведущий вытащил карманные часы. – За десять минут до конца шоу объявляется вальс принцессы с… – Ангел замялся, явно подзабыв имя бывшего коллеги, – прекрасным принцем! – удачно нашелся он, не подозревая, что попал в самую точку.

Генри стоял теперь так близко, что Екатерина могла бы до него дотронуться. Но она почему-то боялась. Боялась, что от ее прикосновения мираж рассеется.

Генри, ни слова не говоря, взял ее за руку сам. Спустя несколько секунд они уже слились на танцполе в единое целое. Это был волшебный вальс. Навряд ли какой-либо еще паре с начала времен (по крайней мере, с начала восемнадцатого века, когда был придуман этот танец) удавалось вальсировать так слаженно – разве что Иоганну Штраусу со своей супругой Адель (самой любимой, последней из трех).

Екатерина смотрела на Генри. Он молчал и улыбался, глядя на нее. Серые глаза, по которым она так соскучилась, светились любовью. Не нужно было знать иностранный язык, чтобы понять, что они говорят.

В вальсе не принято крепко прижимать к себе партнера – между танцующими должно оставаться место, как говорили раньше, «для Святого Духа». Но сейчас Святому Духу лучше было бы не влезать в это небольшое пространство. Электричества, скопившегося между принцем и принцессой, хватило бы для освещения и обогрева нескольких гектаров райских кущей.

Великая княжна на секунду оторвала взгляд от Генри и увидела,