Кроличья ферма попаданки - Дия Семина

— Оленя не видел, но у неё деревенская семья выгружалась, они ей привезли помощь, и кур новых, и вещи, и утварь, так что не извольте беспокоиться. Но вот обратно-то мы до развилки вместе ехали с Фёдором-то и его женой. Вот они мне кратко-то и сказали.

— Да что сказали-то, не томи! — нерв сдал, и Архип возмутился медлительностью старого лакея.

— Да муж у неё, вроде как что-то украл ценное у каких-то людей, может, деньги или ещё что и сбежал за границу. А барышню с ребёнком обобрали до нитки, сюда выслали помирать или сама сбежала, спряталась от кредиторов. А стоит ей хоть какую копейку заработать, отберут… дело тёмное, совершенно непонятное.

— Та-а-а-ак! Это откуда у нас такие законы появились, чтобы невинную женщину за преступления мужа наказывать?

— Да откуда ж нам знать, может и есть, ей долговая яма светит, может, ещё ради малышки и пожалели. Так с корзиной что делать?

— На кухню верни. Потом поеду к ней сам, надо это дело разведать, что-то мне такие хитросплетения не нравятся.

— Ну, я пойду…

— Пойди, а у нас завтра же посыльный в город едет?

— Так точно, его светлости свежих роз, и продуктов деревенских отвезём.

— Тогда пусть не забудет письмо важное забрать.

Фома поклонился и вышел. А Архип Романович крепко задумался.

— Вот чёрт! Замужняя, муж подлец, теперь жениться на такой нельзя. Тут уже дело серьёзное. Эх! Такая женщина пропадает, такая женщина…

Пришлось садиться за рабочий стол и сочинять обстоятельное письмо к своему старому другу – стряпчему. Есть в характере Архипа Романовича одна черта, вечно не дающая покоя, как какую загадку встретит, тут же нестерпимое желание докопаться до истины. Кабы не обстоятельства, в сыщики пошёл бы.

Задумался на некоторое время и решительно изложил суть вопроса.

— Посмотрим, что там за дела эдакие, и какой такой муж, а то вдруг уже вдова, а я тут переживаю!

Глава 7. На меня поспорили?

На удивление жизнь вдруг начала налаживаться. Мне показалось странным, что в таких условиях Алёна не смогла хоть как-то приспособиться. Могла же в деревню к людям выйти. Даже просто предложить раза три в неделю за еду и вещи преподавать детям грамоту.

Деревня-то оказалась зажиточная. Там типа коммуны, но они таких слов не знают, вольные люди, земля принадлежит им, да налог чуть больше, но они живут вполне хорошо. И дома крепкие, и хозяйство у всех такое, что наши бы фермеры позавидовали.

Мы туда прогулялись с дочкой за молоком и сметаной, какую мне любезно предложила Агафья, оказалось, что через реку, да по тропинке, в противоположную сторону от графского имения – всего полчаса идти, километра два-три. А по дороге вокруг все шесть. Уж три дня голодать, да в город потащиться вместо того, чтобы помощи попросить, это прям очень странно.

Появилось у меня как-то догадка, что проблема Алёны в разбитом сердце, не голод и холод её добили, а подлое предательство мужа. Уж не собиралась ли она свести счёты с жизнью.

Пристала как-то утром к Ганне с расспросами, но она сказала, что ничего не знает. Но пересказала последние дни в городе, и мне услышанное очень не понравилось.

Оказалось, что последние недели перед трагедией, Алёна с Назаром ругались, он от неё что-то требовал, уж так подступал, просил, умолял, запугивал, а она ни в какую. Что ему надо было, никто толком и понять не мог.

Потом появилось подозрение, что у него долги и он просил у жены продажи акций, или что там у неё было ценного.

— Так, подожди, Ганна, это всё было Алёны? Он её, то есть меня по миру пустил? Акции, это же вроде как не простые активы? Их же какой-то там брокер должен продавать?

Ганна закатила белёсые глаза, намекая, что я была не слишком умна, а теперь и вовсе поглупела.

— Так, я же то и сказала, что Назар Еремеевич и требовал, чтобы ты отдала распоряжение о продаже.

— И, похоже, что я такое распоряжение дала?

— Вот не знаю, но за неделю до торгов-то Назар исчез, утром встали, а его нет. Драгоценностей нет, ничего нет, а потом пришли какие-то люди и сказали, что всё имущество продаётся с молотка за долги.

— А бумагу мне дали? Постановление суда, хоть что-то? На каком основании-то? — пристаю к старухе, чем ещё больше её злю. Она явно считает виновницей данного обстоятельства – меня.

— На основании вашей, сударыня, глупости. Вам же говорилось, что поганой метлой надо было гнать этих женихов, что они на спор вас. Этот постыдный факт всплыл, гость-то один подружок вашего распрекрасного муженька подвыпил, да и выдал всю правду, да громко. С того все скандалы и начались. Умнее надо было быть, не профукала бы! Не спустила бы наследство, и дочке бы ещё хватило. А вы со своей любовью, тьфу… был же приличный жених, в возрасте, надёжный, как старый острый топор, а вам романтику, да мужа красивого. Да, чтобы с цветами и стихоплётством. Всё! Вон ваше богатство, кролики да дом старый, не ровен час развалиться. Уж шла бы в полюбовницы к управляющему, всё надёжнее для жизни-то!

Ганна вскипела, покраснела, махнула рукой и вышла на двор, хлопнув дверью.

Вот так откровения, вот так поговорили.

На Алёну поспорили какие-то ухари, причём бедные, и не самые чистоплотные в намерениях. А она наивная ромашка влюбилась в Назара, родила ему дочь и получается четыре года жила с ним, не подозревая ни о чём.

Беру дочку на руки и иду к ручью, надо умыться и остыть. Сегодня будет солнечно, сухо. Мне бы надо с косой освоиться и покосить травы кроликам на зиму стог точно надо. Благо, что сынок Фёдора обещался помочь и завтра обкосить выше над ручьём, а мне уж только шевелить да сушить.

На нежных руках мозоли от грядок не отошли, но оно того стоило. Тыква уже окрепла, и морковь подросла, уж про лук и вообще молчу и радуюсь.

Это я пока мимо своего огорода шла, переключилась на дела хозяйские. Но ледяная вода вдруг вернула в реальность.

Просвета нет!

Нет места, куда в случае чего можно приткнуться и переждать самое сложное. Я здесь одна, благо, что деревня решительно взяла надо мной шефство. И я им честно зимой отработаю уроками.

А в целом ситуация