Госпожа аптекарша или как выжить в Германии XVII века - Людмила Вовченко
— А вы — мой пациент, — парировала Ирина. — Попробуйте помыть руки вот этим.
Она протянула ему маленький брусочек. Фогель помолчал — и взял. Спрятал в карман камзола, как опасное лекарство.— До понедельника, фрау Браун, — сказал он и ушёл, оставив за собой тонкую ноту лаванды. Врач, который пахнет лавандой, — это уже революция.
---Во второй половине дня пришёл Йоханн. На этот раз — не медом, а железом: ящик с гвоздями, моток лён-верёвки, два полотняных мешка — «для вашей муки и соли».
— Будем делать вид, что у вас всё так и было, — заявил он, улыбаясь одними глазами. — А то ваши «таблички» слишком правдивы для спокойного сна гильдии. — Я не играю в «вид», — сказала Ирина. — Я играю в «работает». — Тогда ещё вот это, — он поднял баночку, — мирровый спирт. По капле на раны — монахам нравится, когда пахнет церковью. Мы дадим им этот комфорт.Ирина не удержалась от короткого смеха:
— Вы циник. — Я купец, — поправил он. — «Аминь» у нас стоит денег. И… — он наклонился ближе, — не играйте одна. В этот раз — позовите меня в лавку на проверку. Я шумный и мил. Иногда этого достаточно, чтобы сбить тон чиновнику.— А вы — не чиновник? — прищурилась Ирина.
— Я — ветер, — сказал он. — Дую туда, где пахнет выгодой и азартом. Пока вы — мой север.Он ушёл — как всегда, оставив дверной косяк чуть тёплым.
---Вечером Ирина устроила малую генеральную.
Счёты — в порядок. Книга долгов — на видном месте, заложена соломкой и ниткой (чтобы не сказали, что прячет). У входа — ведро с водой, сверху — веточка розмарина: пусть любой, входя, смывает пыль. На прилавке — три «доказательства»:1. бруски старого мыла — «как было»,
2. её лимонное — «как есть», 3. миска с тёплой водой — «как делать».— Ханна, — сказала она, — завтра попробуем «ярмарку чистых рук». Бесплатно: пришёл — вымыл, ушёл. Пусть город запомнит запах.
— Бесплатно? — Ханна округлила глаза. — Нас разорят!
— Нас накормит слух, — отрезала Ирина. — Привычки стоят дороже денег. А мне нужно, чтобы чистота стала привычкой. ---Линдхайм загудел с рассветом.
Ирина поставила у двери таз с тёплой водой, натёрла в него немного мыла — вода стала молочной, как утро. — Kostenlos, — объявила она прохожим, показывая жестом: «помыть руки». — Даром.Сначала люди шарахались. Потом Фрау Клаус, громогласная, сунула туда руки, фыркнула от непривычного нежного запаха — и довольно заурчала:
— Ой, да у меня теперь пиво пахнет как праздник! Девонька, ты ведьма. В хорошем смысле.Дальше пошло быстро. Мальчишки — из любопытства, ремесленники — «чтобы не отстать», один монах — из протокола (зато как тщательно намылил большие пальцы!). Город вдыхал лимон и мыло и делал вид, что это всегда так и было.
— Завтра будет очередь, — сухо констатировала Ханна. — И жалобы в гильдию.
— Пусть жалуются на чистые руки, — сказала Ирина. — История любит такие жалобы. ---За день до проверки пришла заметка от гильдии: тонкая бумага, жирная печать.
«Фрау Браун, будьте готовы предоставить: список покупателей, перечень товаров, рецепты настоев, лицензии, учёт денег, поставщиков и счета за последние шесть месяцев.»
Ирина усмехнулась:
— «Шесть месяцев» у меня, конечно, как на ладони. — Что делать будем? — Ханна переминалась. — Будем говорить правду, — ответила Ирина. — И показывать чистые полки.Она аккуратно переложила из книги мужа последние записи в новую тетрадь: не переписывая, а сводя — столбцами, с датами, суммами, именами. Так, как делала всю жизнь.
— Чётко — это не смело. Чётко — это удобно, — произнесла она вслух, и рука писала быстрее. ---Ночь перед «судным понедельником» выдалась тише обычного.
Ирина не спала, прислушиваясь к дому. Чей-то шаг у дверей затих — не злой. Крысы в стене устроили спор и умолкли. В печи ровно. Она поставила рядом медную крышку — как талисман ремесла, и лист с расчётом — как талисман смысла. — Завтра вы — говорите, — сказала она им обоим. — Я — лишь переводчик. ---Гильдия пришла утром.
Три человека: старшина — сухой, как палка, с глазами бобра; писарь — молодой, важный, с чернильным пальцем; и надзиратель — широкоплечий, пахнущий кожей и уксусом. За ними — двое свидетелей из городского совета; один из них случайно оказался Фогелем (случайность с его лицом выглядела как система). Через минуту у стены уже стоял Йоханн, ничуть не стесняясь. — Я тут как поставщик, — улыбнулся он. — И как свидетель, что у фрау Браун ровная цена.Старшина обвёл лавку взглядом, остановился на табличках.
— Что это? — Правила, — ответила Ирина. — Для покупателей и для меня. — «Чистые руки — меньше лихорадки», — прочитал писарь. — Дерзко. И откуда вы знаете? — Оттуда же, откуда вы знаете, что грязные руки — больше болезни, — ровно сказала Ирина. — Из жизни.Старшина фыркнул, но лбом стену ломать не стал.
— Документы. Список. Рецепты.Ирина положила на прилавок книгу мужа, сводную тетрадь, лист расчёта и указала на полки.
— Всё по местам. Счёт — тут, мыло — тут, настои — тут. — Лицензия вдовы? — спросил надзиратель. — Вот, — Ирина протянула пожелтевший лист — «вдовья лицензия», продлённая на год назад. Старшина взял, покивал, будто всё ожидаемо плохо, и перешёл к сути: — Вы продаёте новое мыло. Кто разрешил? — Мыло — не лекарство, — сказала Ирина. — Но если хотите — вот состав, процесс, назначение. И… — она поставила на стол таз с тёплой водой и брусок, — можете проверить лично.Тишина сжалась.
Писарь кашлянул. Надзиратель уставился на таз, как на научный опыт. Старшина презрительно скривил губы: — Я — не мальчик на ярмарке. — А я — не гадалка, — ответила Ирина. — Я — аптекарша, и у меня сегодня — проверка. Проверьте.Пауза стала длинной и важной.
И тут Фогель негромко сказал: — Я проверю. Он подошёл, намылил руки — тщательно, как учит жизнь:
