Эпоха королей - Нира Страусс

Он пробормотал что-то, прозвучавшее как проклятье. Моё дыхание стало прерывистым. Сердце билось так сильно, что дракон наверняка чувствовал это даже через одежду.

— Похоже, ты победил, — сказала я. Прозвучало ли это дрожащим голосом? — Теперь можешь меня отпустить.

Он сделал это. Его пальцы скользнули по моим запястьям, лаская нежную кожу внутренней стороны рук до того места, где начиналась блузка. Это были мужские пальцы, шершавые, тёплые, и они оставили после себя огненный след.

Я медленно опустила руки, почти не ощущая холода мрамора. Положила ладони на его грудь, по обе стороны от выреза рубашки, но не толкнула. Просто оставила их там, чувствуя кожу под ней, его учащённое дыхание, явно не от нашей тренировки, и твёрдые мышцы, которые, как я думала, мне приснились. Даже без брони он казался огромным, внушительным, смертоносным. И вся эта сила сейчас нависала надо мной.

С ним я не чувствовала себя беззащитной, что было бы логично и разумно.

С ним я чувствовала себя…

— Sliseag… — прошептал он.

От того, как он смотрел на меня, я позабыла как дышать. Полуопущенные веки, чуть приоткрытые губы и что-то первобытное во взгляде. Даже если его глаза из-за магии выглядели не так, как должны, что-то внутри меня всё равно отозвалось. Не в ключицах, которые следовали ритму моего сердца, а глубже, где-то в желудке.

Мэддокс нежно обхватил ладонью мою щеку. Прикосновение почти обжигало, посылая раскалённые волны по всему телу. С моих уст сорвался тихий стон. И дракон, словно внезапно потеряв силы, опустил лоб на мой, наши носы соприкоснулись, а губы делили один воздух.

— Когда я просил тебя украсть что-то у меня, — прошептал он на моих губах, — я имел в виду что-нибудь материальное.

Мои пальцы, любопытные и неугомонные, пробрались в вырез его рубашки. И как только я коснулась его обнаженных ключиц, меня едва не затопило волной эмоций. Это было не просто желание, это была мучительная смесь голода, жажды и нестерпимой нужды в нём. Это было настолько мощное, настолько всепоглощающее чувство, что оно могло свести с ума любого. Было ли оно моим? Или его? Как бы то ни было, кто вообще мог устоять перед этим?

Внезапно Мэддокс схватил меня за запястье и отстранил от своей кожи.

— Пока нет, — прорычал он.

Вихрь голодного желания, хоть и отступил, но всё же оставался во мне. Возможно, он нашёл схожие чувства и объединился с ними, не знаю. Но я обхватила шею Мэддокса свободной рукой и притянула к себе.

Наши губы встретились. На мгновение, повисшее между нами, я почувствовала, как тело дракона застыло. Словно, несмотря на всё, что нас окружало, несмотря на всё, что творилось между нами, он не ожидал этого. Если это правда, то он ещё больший дурак, чем я думала.

Он быстро перешёл к активным действиям. Опустился на меня, не придавив, но всё же теперь я чувствовала его всем телом. И не стану отрицать, это было восхитительное ощущение.

Дракон целовал меня жёстко, и я не хотела иначе. Войдя во вкус, Мэддокс наклонил голову и углубил поцелуй, раскрыв губы, и я поняла, что никогда, никогда ещё не чувствовала ничего подобного. Моя кожа покрылась мурашками, пока его язык играл с моим; я едва могла думать о чём-либо, тело двигалось инстинктивно. Всю меня тянуло к нему, к его аромату, его теплу, к давлению его руки на моей талии. Он сжал меня крепко, грубо смяв ткань моей блузки, и я вновь застонала.

Пару раз дёрнувшись, я смогла распутать наши ноги и раздвинула колени. Когда его член, большой и твёрдый, прижался к низу моего живота, мы оба одновременно застонали.

Он оторвал губы от моих и посмотрел на меня пьяным взглядом. Я его понимала. У самой голова кружилась так, будто я выпила бутылку виски залпом.

Он облизнул губы, словно хотел и дальше чувствовать мой вкус, и я ощутила приятную дрожь между ног.

— Клянусь, это не входило в мои планы, — пробормотал он. Его голос был таким хриплым, таким низким, что откликался вибрациями у меня в груди.

Да какая к чёрту разница, что он там планировал?

Я провела пальцами по его шелковистым волосам, извиваясь; я жаждала ощутить трение, в котором дракон мне пока отказывал. Не выдержав, он застонал, его бедра прижались к моим, вдавливая в мраморный пол. Я зажмурилась и, честное слово, увидела звезды, сверкающие за закрытыми веками.

— Поцелуй меня снова, — выдохнула я, касаясь губами его скулы, — пока мы не вспомнили о благоразумии.

В его взгляде было что-то беспощадное; он словно пронзал меня насквозь.

— Если я это сделаю, то не могу обещать, что мы ограничимся одним только поцелуем. Не знаю, смогу ли я удержаться. Я уже на грани того, чтобы сорвать с тебя всю одежду прямо здесь, войти в тебя и трахать до тех пор, пока мы оба не забудем свои имена. И мне будет наплевать на то, что твои крики разнесутся по всему замку или что кто-то может войти сюда в любую минуту.

Я сглотнула. Если это была угроза, она не произвела на меня того эффекта, на который он рассчитывал. Ничуть.

Его серебряная серьга поймала свет свечей и ослепила меня на мгновение. Это напомнило мне о другой ситуации, когда мы оказались в этой же позе, и тогда это было не так весело.

«Сейчас я так же чертовски влип, как и ты».

«Не волнуйся, я не буду требовать от тебя больше, чем сам готов дать».

Я крепко зажмурилась, и реальность обрушилась на меня, как буря снаружи. Постепенно она начала тушить огонь, воспламенивший мою кровь и захвативший мои мысли.

У меня есть причины находиться в секретном штабе Братства, но точно не ради интрижки с драконом — Диким Охотником. На самом деле это крайне плохая затея.

Я убрала руки с его тела и волос, перестала сжимать его бёдра своими. Мэддокс уловил перемену в моем настроении и отстранился. Внезапно пол показался мне невыносимо холодным.

Поднимаясь, я чувствовала взгляд Мэддокса на себе, но сосредоточилась на том, чтобы поправить блузку и успокоить сердцебиение. Ведь на самом деле ничего особенного не произошло. Это всего лишь пара поцелуев.

Очень страстных поцелуев.

Но не более того.

Его подошвы скользнули по отполированному полу.

— Аланна…

— Не нужно ничего говорить. — Я направилась к скамье, на которой лежали мои пустые ножны. Надеюсь, я хорошо скрывала дрожь в коленях. — Это была ужасная идея, и мы правильно сделали,