Слуга Земли - Сара Хоули

И кто, в конце концов, обронил клинок в болоте?

Кто был твоим последним хозяином? — мысленно спросила я.

Законный правитель Мистей, конечно же.

Я моргнула, не понимая.

Осрик?

Нет.

Волна ненависти к Осрику прокатилась по моей крови.

Моя госпожа могла бы стать королевой, если бы выиграла войну. Но она погибла принцессой, и теперь я — всё, что от неё осталось.

Я замерла. Это был не просто магический кинжал. Он принадлежал одной из самых значимых фигур в войне, разразившейся столетия назад. Кайдо был оружием принцессы Корделии из Дома Крови, предводительницы восстания, отказавшейся склониться перед тираном и погибшей вместе со своим народом.

А теперь его держала я, Кенна, простая человеческая служанка из ничем не примечательного города. Обманщица, только что убившая одного из Благородных Фейри.

Глава 31

Когда я проснулась на следующее утро, под дверь, отделяющую мою комнату от комнаты Лары, было просунуто красное перышко.

Я провела пальцами по его шелковистой поверхности, размышляя, зачем Лара оставила его здесь. Затем перевернула его и улыбнулась. На перышке, неровными буквами, была выведена двойка — карандашом для глаз. Второй предмет для моей коллекции.

Я аккуратно положила его рядом с первым в ящик стола, с благоговением проводя по нему пальцами.

Сколько лет я гадала, какие из моих реликвий и диковинок принадлежали фейри, и вот теперь — сама получала дары от одного из них. Это не могло вернуть мне все утраченное… но, возможно, я могла начать заново.

Теперь, когда испытание Земли было завершено, у меня наконец появилось время выполнить то, о чем я думала с тех пор, как Лара привела меня на свой тайный остров.

Я разговаривала с Кайдо, выходя из Дома Земли. После смерти Гаррика между нами рухнул какой-то последний барьер, и беседа стала такой же естественной, как дыхание.

Но это осознание не приносило мне утешения.

Почему ты хотел, чтобы я убила Гаррика? — спросила я.

Ты хотела убить Гаррика.

Нет. Мне пришлось его убить. Это не одно и то же.

Разве?

Я нахмурилась. Пробегавший мимо фейри-прислужник бросил на меня взгляд, вытаращил глаза и поспешил скрыться. Я не могла отделаться от ощущения, что содеянное липнет ко мне, как зловонный запах.

Я не хотела этого, — сказала я.

Металл завибрировал с раздражением.

Если бы не хотела, ты бы этого не сделала.

То, что ты — древний кровожадный артефакт, не значит, что все мыслят, как ты.

А то, что ты человек, не значит, что ты должна лгать самой себе.

Глупости. Ты заставил меня получать от этого удовольствие. Вот что больше всего меня тревожит. Когда я вонзила в Гаррика клинок, ужас смешался с чем-то другим — с наслаждением.

Это я?

Я отказалась отвечать.

Я нашла Друстана в кварцевом зале, у входа в бордель. Он сидел на хрустальном диване, а на его колене восседала улыбающаяся Леди Огня. Красавица, с вьющимися бордовыми волосами и бронзовой кожей. В ее взгляде было откровенное восхищение.

Как будто этого было мало, Друстан с хитрой улыбкой поглядывал на Леди Света на другом конце комнаты, а вокруг него звучали приглушенные смешки еще нескольких девушек.

Я задержалась в дверном проеме, ощущая, как во мне закипает ревность.

У меня не было на него никаких прав, но видя его с этими женщинами вызывал во мне желание вырвать им волосы. Хотелось оттолкнуть их, залепить ему пощечину… а потом поцеловать так сильно и страстно, чтобы он забыл обо всем, кроме меня.

Он бросил взгляд в сторону входа, и я постаралась придать лицу выражение скуки.

Прошла мимо, надеясь, что он поймет намек.

Он догнал меня, когда я уже почти дошла до нашей тайной комнаты у Дома Огня. Странно, что я теперь мысленно называла ее нашей. Это была его комната. Я не имела на нее прав, как и на него.

— Ну? — спросил он, накладывая на дверь защитное заклинание.

— Извините, что отвлекаю, — я попыталась сохранить безразличие, но безуспешно. Голос прозвучал холодно.

Его брови взметнулись.

— Так почему же ты это сделала?

Мое лицо вспыхнуло.

Я почти поддалась искушению развернуться и уйти, но это было бы мелочно и трусливо. Уязвленное самолюбие не имело значения. Важнее было спасти Мистей от тирании короля Осрика.

— У меня есть для тебя информация. Возможный союзник.

— О? Расскажи мне больше, моя сладкая Кенна.

Я вскинула подбородок, все еще стараясь сохранять невозмутимость.

— Лара не поддерживает разрыв нейтралитета, но Селвин — возможно.

— Селвин? Он еще ребенок.

— Не такой уж и ребенок. Через несколько лет он пройдет Испытания. Лара говорит, он мечтает об обществе, в котором все фейри равны. Он хочет перемен.

Мне было неловко выдавать Ларины тайны, но на кону стояло больше, чем наша дружба. Кроме того, если Селвин действительно хотел изменить Мистей, разве он не должен был получить такой шанс?

Глаза Друстана слегка прищурились — он обдумывал возможности.

— Все это время я ломал голову, как склонить Дом Земли к нашей стороне, и даже не подумал о нем.

— Он не заговорит от имени всего Дома. Ориана слишком давно придерживается политики нейтралитета, а Лара боится ослушаться мать или короля. Но, возможно, Селвин сможет убедить их лучше, чем я.

— Я поговорю с ним. Как бы холодна ни была Ориана, она любит сына. Он может оказаться убедительным союзником.

Я не показала этого, но гордилась, что он прислушался ко мне.

— Я сообщу, если узнаю что-то еще.

Его голос остановил меня, когда я уже была у двери.

— Уходишь так быстро?

Я глубоко вздохнула и обернулась.

— А зачем мне оставаться? Я сказала, что хотела. К тому же, тебе не стоит заставлять своих спутниц ждать.

Он рассмеялся, и мои щеки вспыхнули.

— Ну, Кенна, мне кажется, ты снова ревнуешь.

— С чего бы?

Он двинулся ко мне, словно охотник, загоняющий добычу.

— Потому что ты хочешь меня.

Мое сердце бешено забилось, но я окинула его ленивым взглядом и пожала плечами.

— Возможно, ты меня развлекаешь.

Его смех эхом разнесся по комнате. Он резко схватил меня за плечи и притянул к себе.

— Любопытное ощущение.

— Какое? — я пыталась сохранить самообладание, но его близость, его тепло…

— Быть объектом ревности. Фейри редко испытывают ее. Мы живем так долго, что сильные чувства быстро угасают. А люди… люди чувствуют слишком ярко, — его голос охрип. — Это опьяняет.

— Я не ревную.

— Ты увидела меня с другими и теперь холодна ко мне.

— Я не холодна. Просто у меня есть дела.

Его руки