Пока это не было любовью (СИ) - Романская Татьяна

Она ничего не ответила.

— Можно задать тебе вопрос? — наконец спросила она.

— Ты ведь здесь именно для этого? — поддразнил я ее.

— Не журналистский вопрос. Скорее личный, не под запись. Обещаю, что не буду писать об этом в статье.

Мне было любопытно узнать, что же ее интересует.

— Давай, спрашивай.

— Почему ты бросил медицинский? Я так и не поняла.

Должно быть, она видела фотографии у мамы на полке, где я в белом халате. Конечно, она успела их разглядеть. И она не могла не задать этот вопрос. Я должен был быть к этому готов, но ее вопрос все равно подкосил меня.

— Я не бросал, меня отчислили, — сказал я.

Такого ответа она, наверняка не ожидала.

— Что? Ты серьезно? — спросила она, протягивая мне руку. — За что тебя отчислили?

Не знаю почему, но ее удивление и беспокойство казались мне довольно утешительными.

— За поведение, — ответил я.

— О чем ты говоришь? Как-то не верится… — она покачала головой, словно не могла поверить в мои слова. Неужели Инга действительно так хорошо меня знает?

— Гордей, расскажи мне, что произошло.

Я не хотел больше лгать.

Я положил свою руку под ее, переплел наши пальцы, и впервые в жизни начал рассказывать кому-то правду о случившемся.

— Я жил в общаге вместе с Егором. Он из бедной семьи. Каким-то чудом он поступил в универ на бюджетное место, и ему даже платили стипендию.

— Егор — это который Ларин? — спросила она.

Я кивнул, вспоминая те времена.

— В какой-то момент ему стало трудно вывозить учебную нагрузку, он рисковал слететь с бюджета. Вместо того чтобы подтянуть учебу, он сделал неправильный выбор и стал баловаться наркотой.

Мне стало очень жаль его. Даже сейчас я не был уверен, действительно ли давление, которое он испытывал во время учебы, стало причиной перелома его личности. Возможно, его характер был гнилым задолго до этого.

— Он частенько не только сам употреблял, но и барыжил, — продолжил я. — В какой-то момент нашу комнату обыскали и эту дурь нашли под моей кроватью. Видимо, он второпях швырнул ее туда.

— И они обвинили тебя? — она подвинулась на край стула.

— Если бы Егора… исключили из университета, его жизнь точно пошла бы под откос. Ему больше не на что было опереться. Учеба была его единственным шансом выйти из того круга общения, в котором он вырос. Его отец сидел в тюрьме, и Егор в конечном итоге закончил бы так же.

«Какая ирония», — подумал я про себя. Его судьба долго ждала своего часа. И теперь вот-вот его настигнет карма.

— Значит, ты взял на себя его вину, — сказала Инга, как бы размышляя вслух. — И Егор позволил тебе, ничего не сказал против?

— Полагаю, он струсил, да и инстинкт самосохранения взял верх.

— А ты, о чем ты думал в этот момент? Ты же и себе жизнь сломал? — спросила она.

— Я чисто автоматически хотел защитить его. Я понимал, что отчисление станет для него концом света.

— Но это был крест на твоей медицинской карьере! Ты и сесть мог!

— Я особо не думал тогда, просто Егора выгораживал. У меня была — и есть — семья, которая меня любит. Мне было куда пойти, были люди, на которых можно положиться. Я знал, что это не будет для меня трагедией, и это не было ей.

— Что сказали твои родители, когда ты рассказал им о том, что сделал? — спросила Инга, замерев в ожидании ответа.

Моя мать расплакалась, а отец не сказал мне ни слова. Но я не мог избавиться от его разочарованного взгляда, который время от времени проскакивал в его глазах, и который до сих пор причиняет мне боль.

— Я тогда не сказал им правду, — тихо ответил я. — Но они подключили свои связи и дело на меня не завели. Но с учебы выкинули.

Инга, вскочила.

— Они не знают правды??? Мы должны рассказать им прямо сейчас! Твои гены, их воспитание, которое так бросается в глаза в вашей семье, побудили тебя взять на себя чужую вину. Они должны были отговорить тебя от этого или, по крайней мере, гордиться тем, что ты был готов рискнуть всем, чтобы спасти близкого друга.

— Это было давно, Инга, — напомнил я, пытаясь успокоить ее.

— Ты должен рассказать своей семье о том, что сделал.

Я покачал головой. Я думал об этом раньше.

— Они обожают Егора.

— И что из этого? — спросила она, снова садясь на свое место.

Я не мог не улыбнуться, видя ее готовность защищать меня. Она была так уверена в моей невиновности и доброте. Так приятно смотреть на себя ее глазами.

— Инга, это было давно, и, как я уже сказал, у меня есть все, о чем я когда-либо мечтал. Я доволен своей жизнью. Если не сложилось в медицине, значит, так и должно было быть.

— Я не уверена, что ты сейчас говоришь правду.

— Конечно, это правда.

Я сижу здесь, с красивой женщиной, после дня, проведенного с семьей. Я знаю, что мои родные любят меня, несмотря ни на что. Чего еще я могу желать? Ее, Ингу. Я хочу ее сейчас больше, чем какую-либо другую женщину в своей жизни.

— Гордей…

— Инга, серьезно, если ты захочешь поговорить об этом через несколько дней, когда у тебя будет время это обдумать, и мы не будем сидеть у костра под звездами с винишком, тогда ладно. Но давай больше не будем говорить об этом сегодня.

Она взглянула на огонь.

— Я просто… — вздохнула она. — Понимаешь, мне просто не все равно.

В моей груди будто бы фейерверк взорвался от ее признания.

— Ты помнишь ту свадьбу? — спросил я.

Она сдвинула брови.

— Я помню все.

— Тогда ты помнишь, что мы договорились забыть об этом, будто этого никогда не было, и дальше общаться только по работе?

— Конечно, я это помню, — повторила она.

Я взглянул на ее губы, когда она, облизнула их языком. Спустя мгновение я встретился с ее глубокими карими глазами.

— Я хочу поставить нашу договоренность на паузу, — выпалил я, нежно проведя большим пальцем по ее запястью.

Глава 19

Гордей

Инга сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, не отстраняясь от моего прикосновения, хотя легко могла бы это сделать. Я мог бы сидеть здесь и наблюдать за ней в свете костра всю ночь. Я мог бы гадать, какие мысли мелькают в ее голове, какие планы она строит, о чем грустит или чему радуется. Но я хочу большего, чем просто наблюдать за ней. И я хочу знать, что она думает. Не о Егоре, это было очевидно. А обо всем остальном.

— На паузу? — она поняла, что я имел в виду.

Должно быть, она тоже думала об этом. Правда?

— Я хочу поцеловать тебя, — сказал я.

Это было неправильно, неправильно ее желать, но это не останавливает мою потребность, которая сжигает меня. Я подавлял ее, боролся с ней, но она снова мучает меня.

— Эта статья…

— Да забей ты на статью, — сказал я.

Мне не все равно, конечно, мне не все равно, что там будет написано — она может повлиять на все мое будущее и будущее Инги тоже. Но сейчас мне кажется, что мы на несколько часов сбежали от реальности и можем не думать о последствиях.

— Я хочу тебя, Инга.

— Это потому, что я разговаривала с твоим братом?

Я подвинул стул ближе, так что наши колени соприкоснулись.

— Антону не нужно было с тобой заигрывать.

— Это какая-то игра, в которую вы играете? Если он флиртует с девушкой, ты должен доказать, что тоже можешь с ней переспать?

— Ты так думаешь?

— Я не знаю, что думать. Мы с тобой договорились, а теперь…

— Я не соревнуюсь с ним в плане женщин, уверяю тебя. Но, увидев, как ты разговариваешь с Антоном, я понял, что не хочу, чтобы ты проводила время с кем-то другим.

Я провел большим пальцем по ее подбородку, и она не отстранилась. Я не привык уговаривать женщин переспать со мной. Разве она не говорила, что считает меня сексуальным?

Я думаю, что единственная причина, по которой мы не проявляли друг к другу интерес до сих пор, заключалась в том, что цена может быть слишком высока.

Я смотрел, как она размышляет, анализируя и взвешивая все «за» и «против».