Хорошие девочки попадают в Ад (СИ) - Индиви Марина

— Я уже успела отвыкнуть от твоей…

— Прямолинейности?

— Охуевшести, — я посмотрела на нее в упор.

— Ты хотела сказать — охуенности?

— Я сказала то, что хотела.

Мы переглянулись и расхохотались. Не представляю, сколько по времени длился этот приступ смеха, но как только он заканчивался, меня пробивало на него снова. В конце концов у меня даже живот заболел, и я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы перестать изображать умалишенную.

— Ладно, — отсмеявшись, Ди подперла подбородок рукой, облокотилась о спинку дивана. — Давай начистоту. Не стал бы он заморачиваться по поводу джета и встречи, если бы ему было насрать. И нет, не подумай, что я его оправдываю, если бы он сейчас был здесь, я бы для начала врезала ему по яйцам. За то, что тебе пришлось пережить. Но в целом — как-то так.

Я хотела сказать, что Лукас еще и перевел на мой счет кругленькую сумму «В качестве компенсации», как он сказал, но не стала. Тем более что дело было вообще не в деньгах и не в его ко мне отношении.

— Я ушла не из-за нашего идиотского начала, — сказала я.

— А почему?

— Потому что он глава криминальной империи. А я не хочу спать с пистолетом под подушкой.

Ди потерла переносицу и вздохнула.

— Да. Криминал — это отстой.

Я усмехнулась.

— Принято считать, что мужчина — хищник, и вся эта хрень в его натуре.

— Это просто оправдание для тех, у кого не получается развиваться в рамках закона. — Ди вдруг стала серьезной. — Я жила с отцом и все это дерьмо знаю не понаслышке. Подобная хрень… она действительно меняет человека. Ему становится легко убивать. Калечить. И уже, по сути, неважно, кто перед тобой — враг, конкурент или твоя семья.

Я накрыла ее ладонь своей. Отец Ди, слава Богу, сидел в тюрьме, а я даже толком не знала, что там между ними произошло в итоге. Потому что мне было пофиг. Я была ей нужна, но я ее не поддержала. Просто слилась. Из-за мужика.

Дура, блядь.

— Может, и есть исключения, — закончила мысль она. — Для кого-то, может быть, семья не пустой звук, а святое. Как во всех этих кассовых фильмах про Корлеоне. Но у моего отца ничего святого не было, поэтому я согласна по поводу этого Лукаса. Ну его к херам.

Я кивнула. Не знаю, сказала Ди это чтобы меня поддержать или действительно так считала, но я все равно оказалась не готова к отношениям. Наверное. Потому что если бы была готова, мне бы было плевать, чем занимается Лукас. Потому что любовь не выбирает, не просчитывает, не пытается рассмотреть, что там за горизонтом. Может, я вообще больше на нее не способна.

— По лицу вижу, что в твоей голове идет сложный мыслительный процесс, — прокомментировала Диана. — А это значит, что…

— Что мне надо меньше думать?

— Что тебе надо больше пить!

Она кивнула на бокал.

— Давай. Не отлынивай.

— Ты хочешь, чтобы когда твой Андрей вернется, я тут ползала на бровях?

— Ничего, он еще и не такое видел, — хохотнула Диана. — Со мной не соскучишься.

Я махнула рукой и выпила. Потом еще и еще. И в конце концов мне стало все равно, увидит ли меня Андрей, что такое любовь, и как себя сейчас чувствует Амира в холодном Франкфурте. Кажется, я начала вырубаться еще на диване, потом Ди оттащила меня в душ, а после — в гостевую спальню. Где я свалилась мордой в подушку, как во времена безбашенной молодости.

Вроде бы казалось, я должна отрубиться, но, хотя мир вращался вокруг меня со всевозрастающей скоростью, я все равно не могла заснуть. Я плавала на кровати посреди комнаты и качалась в ней, как в колыбели. И лицо мамы, какой я ее запомнила из детства, а не какой увидела на Мальдивах, сменялось смеющейся мордашкой Амиры. Она тянула ко мне руки из темноты, которая все сгущалась, сгущалась и сгущалась, и, наконец, накрыла меня с головой.

Глава 25

Лукас

— Она нас бросила, потому что испугалась! — Дочь смотрела на него не по-детски серьезно. Кажется, никогда раньше Лукас не видел у Амиры такого взгляда, но… все мы рано или поздно взрослеем.

— Она ушла, потому что сделала свой выбор, — произнес он.

Возвращение в Германию, закрытие рабочих контрактов заняло у него три недели. Лукас «рассчитался с долгами», завершил работу, которую вел сам. Когда у него спрашивали, чем он занимается, он отвечал: информационными технологиями, и, в общем-то, не лгал. С той лишь поправкой, что он продавал информацию тем, кто может за нее хорошо заплатить. Он не сотрудничал только со спецслужбами (совершенно неважно, какой страны) и с крысами. В первом случае — потому что цена за такое сотрудничество всегда, в девяносто девяти процентах случаев из ста оказывалась выше гонорара, каким бы высоким он ни был. Во втором случае — потому что давать власть в руки существу без принципов — это все равно что повесить обезьяне на шею гранату и запустить ее в торговый центр.

На расследование произошедшего на острове у него ушло четыре дня, и в целом это был достаточно большой срок. Хотя цифровой след попытались подчистить, ключевое слово — попытались. Он вышел на исполнителей, и уже через них на заказчика. Которым совершенно предсказуемо оказался Ростовский, решивший отомстить ему за отказ.

Что еще было совершенно предсказуемо, так это то, что работа помогала ему не думать о Ники. До определенного момента: пока он не возвращался домой. Раньше эти стены хранили только память о Марии, но теперь добавились новые. Еще одна, такая похожая на нее внешне и такая непохожая по характеру женщина, которая сломала в нем принятое решение никогда больше не связывать свою жизнь ни с кем.

— Потому что она испугалась, — настаивала Амира.

— Нет. Потому что она не хочет жить так, как живу я. Это ее решение, и мы должны его уважать.

— Я не хочу его уважать! И ее тоже уважать не хочу! — мигом надулась дочь.

Сначала она злилась. Потом плакала. Потом снова злилась. Ей казалось, что Ники ее предала, и, наверное, со стороны ребенка все выглядит именно так, но…

— Я никогда не говорил тебе, принцесса, но моя работа действительно очень опасная. Я связан не с самыми лучшими людьми этого мира.

Твоя мама погибла из-за меня.

Этого он так и не сказал, потому что не решился. Но, в конце концов, Амира и так услышала многое.

— Не с самыми лучшими? — переспросила она. — С такими, какие пытались нас убить?

— Не с такими, но они тоже легко убивают. — Наверное, не стоило начинать этот разговор с ребенком, но он как-то сам начался. Их первый серьезный разговор за все время с того дня, как ушла Ники. Да, пожалуй, вообще за все время. — Давай не будем углубляться в эту тему, когда ты подрастешь, я, возможно, расскажу тебе больше.

— Почему не сейчас?

— Потому что сейчас ты еще слишком маленькая.

— Я не маленькая!

Кажется, ему не хватает Ники не только как женщины, близость с которой заново научила его чувствовать, но и как переводчика на девчачий. На детский девчачий.

— Хорошо, — согласился Лукас, усаживая ее к себе на колени. — Ты не маленькая, но мы сейчас говорили о Ники, давай не будем прыгать с темы на тему.

Амира шмыгнула носом.

— Я думала, она меня любит…

— Она тебя любит.

— От того, кого любишь, не уходишь!

Если бы все было так просто.

— Не совсем, принцесса, — произнес он. — В этом мире все гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд.

— Что тут сложного?

— Она боялась, что с тобой случится что-то — случится по моей вине — и это разобьет ей сердце. Что она меня возненавидит за это.

Да, возможно было бы лучше говорить о его работе.

— Ты же сказал, что она не боялась!

— Бояться за себя и за других — это два разных вида страха. Трястись за свою… — Лукас глубоко вздохнул, подбирая слово, которое оказалось гораздо более очевидным, чем он мог себе представить. — Жизнь, или переживать за тех, кто тебе близок, кто тебе дорог — это совершенно разное. В первом случае речь идет о человеке, который думает исключительно о себе, во втором — о человеке, которому действительно не все равно. Поэтому я решил сменить работу, принцесса.