Блэкторн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

— Мы просто возьмем и сделаем это, да?

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Нельзя было предложить вместо этого ангела или фею?

Она презрительно фыркает.

— Ангелы – всего лишь слуги. А феи – озорные дурочки. Эта девочка – Блэкторн. Она должна гордиться своим наследием.

— Единственное, что нам принесло наше «наследие», – это гонения.

Ее голос становится резче.

— О нет, любовь моя. Оно принесло нам гораздо больше.

Я понимаю, что в этой борьбе мне не победить, поэтому качаю головой.

— Хорошо. Но не могла бы ты дать мне что-нибудь, чем можно прикрыть голову, чтобы никто меня не узнал, когда я выведу ее? Бумажный пакет подойдет.

Тетя улыбается.

— Я вырежу два отверстия в простыне и сделаю из тебя привидение.

— Отлично. Прорежь также отверстие для рта, чтобы я могла взять с собой фляжку. Мне это понадобится.

Чуть больше часа спустя Кью высаживает нас в районе начальной школы, где на улицах полно детей в костюмах и родителей с фонариками, чьи веселые желтые лучи рассеивают темноту. Тетушка Э дала мне черную маскарадную маску с блестками и перьями, которую можно надеть вместо простыни.

А Беа, мое бедное милое дитя, облачилась в полный наряд Злой ведьмы Запада: остроконечную черную шляпу с черным тюлевым шлейфом, черное платье с длинными рукавами, пышными плечами и широкой юбкой, а также накрасила лицо зеленой краской.

У нее в руках полированная деревянная палочка, которой она радостно насылает проклятия на каждого пирата, ковбоя и Человека-паука, которых видит.

Диснеевских принцесс и королев фей она не трогает по причинам, о которых я не хочу даже думать.

Ночь ясная, холодная и безветренная. На небе во всей красе сияют звезды, безмолвно мерцая в глубоком сапфировом куполе. Мы идем от двери к двери, и наволочка дочери с каждым шагом становится все тяжелее от конфет, пока она не начинает жаловаться, что у нее устали ноги, а затем Беа спрашивает приехал ли за нами Кью.

Я смотрю на небо. На горизонте над зубчатыми вершинами гор только начинает восходить луна. Она большая и призрачно яркая, и меньше чем через неделю станет полной.

— Пока нет, милая, но скоро. Давай пойдем в школьный спортзал и подождем. Там всегда устраивают веселый дом с привидениями, тебе понравится. Из-за дверей выпрыгивает множество серийных убийц.

Беа оживляется.

— Надеюсь, они поймали Джеффри Дамера! Он ел людей.

Мне правда нужно ограничить ей просмотр телевизора.

— Мне кажется, это больше будет похоже на больших парней в синих комбинезонах и хоккейных масках, что-то в этом роде.

Ее «О» звучит слегка разочарованно.

Мы направляемся к школе. Я улыбаюсь и киваю людям, мимо которых мы проходим, не снимая маски из перьев. Оказавшись там, мы присоединяемся к небольшой группе родителей и детей, направляющихся в спортзал. Он украшен в китчевом стиле Хэллоуина: черные огни, скелеты, выглядывающие из-за надгробий, безголовые упыри, висящие на стенах, и зомби, бесцельно бродящие вокруг. Из динамиков над головой непрерывно доносится грохот и фальшивый зловещий смех.

Мы останавливаемся у входа и оглядываемся. Беа морщит нос.

— Это для малышей. Никого старше шести лет это не напугает.

— Но ты еще не была в доме с привидениями.

Когда я слышу голос позади нас, у меня внутри все сжимается. Я беру дочь за руку и притягиваю к себе, а высокий Дракула в плаще обходит нас и останавливается перед нами.

Его волосы зачесаны назад, подбородок мог бы резать стекло, черный смокинг и белый галстук безупречны, как и длинный черный плащ, накинутый на плечи. Внутренняя отделка выполнена из шелка цвета свежей крови.

Ронан элегантен и невероятно красив, этот принц ночи, который царственно опирается на трость с навершием в виде черепа из капа11, словно ему принадлежит Земля и все, что на ней есть.

Я бы с удовольствием пнула его прямо по его фамильным драгоценностям.

Он улыбается, обнажая острые белые клыки, которые выглядят пугающе настоящими.

— Я тебя помню. Ты тот мужчина из продуктового магазина, — говорит Беа.

Ронан кивает.

— Все верно. Какая у тебя хорошая память, маленькая колдунья. И какой красивый костюм!

— Его для меня сделала моя двоюродная бабушка. Хочешь, я наложу на тебя заклятие?

Она взмахивает палочкой, указывая на него. Ронан в притворном ужасе поднимает руку.

— Только если ты пообещаешь, что все закончится на рассвете. Я должен лечь спать до восхода солнца.

Обрадовавшись, что он подыгрывает ей, дочь ухмыляется.

— В свой гроб!

— Именно.

— После того, как ты убьешь кучу людей и оставишь их трупы гнить на улицах!

Ронан усмехается.

— Боже, какая дикарка. — Он поднимает на меня свой бледно-голубой взгляд. — Под стать остальным членам семьи.

Я не знаю, говорит ли он о моей семье или о своей. В любом случае он прав.

Я натянуто улыбаюсь.

— Привет, Ронан. Я бы спросила, не в костюме ли ты, но я и так знаю, что ты кровосос.

Мы смотрим друг на друга поверх головы Беа, пока к нам не подходит пышногрудая брюнетка в костюме Чудо-женщины и не берет Ронана под руку.

— Твой костюм очарователен! — говорит она, улыбаясь моей дочери.

— Спасибо. Твой тоже хорош.

Не сводя с меня глаз, Ронан обнимает брюнетку за талию и прижимает к себе. Она с обожанием смотрит на него своими красивыми карими глазами.

У меня замирает сердце. Желудок сворачивается в болезненный комок и начинает урчать.

— Мэйвен, это Колетт, — коротко говорит Ронан. — Колетт, это Мэйвен.

Она смотрит на меня, и ее оленьи глаза расширяются от страха. Отпрянув, Чудо-женщина прижимает руку к горлу.

— Мэйвен… Блэкторн?

Моя репутация опережает меня. Мне снова десять лет, и мои сверстники безжалостно насмехаются надо мной, избегают меня и не принимают в свой круг.

Я бы хотела, чтобы мне не было так больно. Я бы хотела оставаться невозмутимой, равнодушной, хладнокровной. Но эти раны, которые мы получаем в молодости, когда еще беззащитны, остаются с нами навсегда, независимо от того, насколько мы повзрослели или как далеко мы ушли от источника этих ран.

Мы можем надеяться, что исцелились. Иногда мы даже можем в это верить.

Но один безмолвный укоризненный взгляд может лишить нас этого сладкого заблуждения, и тогда становится мучительно ясно, что мы никогда не становились лучше, а только притворялись.

— Та самая, — натянуто отвечаю я. — Хотите совет? Сходите проверьте, нет ли у вас бешенства. Ваш спутник – кобель.

Я хватаю Беа за руку и тяну ее к выходу из дома с привидениями, который находится в противоположной части зала, параллельно сглатывая комок в горле и борясь со слезами.

Колетт. Красивая, пышногрудая Колетт.

По сравнению с ней я поганка.

Может быть, они встречаются. Может быть, она всегда была в его жизни. Может быть, он думал о ней, когда мы….

Нет. Я не буду об этом думать. Это слишком ужасно.

Возможно, но ужасно.

Я такая дура. Позволила мошеннику обмануть себя, хотя с самого начала знала, что к чему.

Я не была так расстроена с тех пор, как Бэкка Кэмпбелл избила меня на детской площадке в пятом классе.

Или, может быть, с того раза, когда она плюнула в меня и я расплакалась на глазах у двух десятков человек на зимнем карнавале.

Или, когда она подставила мне подножку, шедшей с подносом для обеда в школьной столовой, и сотня детей громко смеялась, когда я полетела вперед и приземлилась лицом в тарелку с картофельным пюре и подливкой.

Ронан, сидевший за своим столиком в углу, наблюдал за происходящим с ухмылкой.

Я поклонялась ему с детства, обожала его всем сердцем и всеми темными сторонами своей души, которые любили его еще сильнее, потому что их уродство казалось не таким отталкивающим в отблеске его небесного сияния. И единственное, что я получила за это, — разбитое сердце.