Лорд зверей (ЛП) - Кросс Джульетта

— Мы нашли ваших гримлоков, — мрачно сказал Безалиэль; вся лёгкость из голоса ушла. — Они похитили мою дочь. И ещё одну из нашего клана.

Марга, державшая Саралин, побледнела:

— Боги… — Она метнулась глазами к Тессе. — Она не ранена?

— Нам повезло, — ответил я. — И Джессамин выманила их своей магией.

Принц Торвин, до того холодный, насупился и впервые заговорил сам:

— Как ей это удалось?

Я взглянул на Джессамин — решать ей, что говорить.

— Я скалд-фейри с особым даром, — начала она и коротко пересказала без кровавых деталей, что случилось, но упомянула: Фарла, жена Талока, погибла, защищая детей.

— Какая беда… — Марга обняла сестру за талию.

— Дети Талока всё ещё у вас? — спросил Валлон.

— Да, — я кивнул в сторону нашего стана: в правом поле они играли с клановой малышнёй, волки на стороже. Сын и дочь Талока выделялись маленькими крыльями, сложенными за спиной. — Они могут остаться у нас, если им не место в Гадлизеле.

Мы все знали: Талока отлучили за брак с древесной фейри. Я скосил взгляд на Маргу, размышляя, как жрецу удалось получить разрешение короля. Или он вовсе никого не спрашивал.

— Мы заберём их в Гадлизель, — сказал принц.

— Твой отец позволит? — Я хотел понять, что творится в Гадлизеле: оттуда давно не было вестей ни от самого короля, ни от его послов.

Принц Торвин встретил мой взгляд всё тем же безмятежным лицом:

— Они будут желанны в нашем городе.

— Они ведь сироты, — добавил Валлон.

— Ага, — буркнул Безалиэль. — Можно и приврать, откуда они.

Валлон с принцем обменялись понятливым взглядом — именно так и собирались поступить.

— Есть ещё одно, — вмешалась Джессамин. — Среди гримлоков, их вёл тот, кто назвал себя Селестосом. Сказал, что мастер дал имя в честь древнего бога.

Лицо принца, прежде пустое, посуровело.

— Ты уже слышал это имя, — констатировал я.

Он колебался миг, потом сказал:

— Селестос — имя одного из многих отпрысков Солзкина. Зачат от морского вирма.

Джессамин темно усмехнулась:

— Бог Солзкин спарился со змеем-чудовищем?

— Древний сказ. Она мерцала в океане и пела печальную песнь, что пленила сердце Солзкина. Он пошёл за ней в тёмные глубины Немианского моря. Там он настиг её — и осквернил. Через год она умерла в родах. Перед смертью назвала сына Селестос — на Годжине «напасть». С тех пор Селестос начал убивать, грабить и насиловать живой мир. Солзкин отвернулся от отпрыска, не признавая. Пока однажды Селестос не обрушился на ковен дриад и не пировал их плотью. Тогда Солзкин заключил своё породье в одиннадцатый ад, чтобы тот больше не восстал.

Мы молчали. История жуткая — почти так же жутко было слышать от принца больше семи слов подряд. Тишину нарушила Джессамин:

— Это легенда или правда? — Она шагнула ближе ко мне.

— В легендах всегда есть истина, миледи, — ответил он.

Я положил ладонь ей на поясницу:

— Похоже, легенда становится явью. Селестос ведёт големов своего хозяина. Мы перебили всю его стаю, но он ушёл. А тот колдун, что сотворил его, может вылепить новых.

— Они уже есть, — сказал Валлон и снова скосил взгляд в просветы крон. — Потому мы так долго добирались. Мы выследили и уничтожили три разные орды в предгорьях Сольгавийских гор.

Меня холодком окатило; шерсть на шее встала дыбом.

— Эти твари, — добавила Джессамин, — отмечены богами. Хоть их и слепила чёрная магия, я чувствовала над ними пелену божественного.

— Так и есть, — ворчливо заключил я. — Найдите этого колдуна. И убейте.

Выражение принца не дрогнуло:

— Мы ищем. — Потом взглянул на Джессамин и мягче добавил: — Вы правы, миледи. Они отмечены богами.

— Потому нам нужен провидец богов, — сказал Валлон.

Я хмыкнул:

— Если бы ваш король не отлучил всех провидцев, один сидел бы у вас в Гадлизеле.

Валлон скривился:

— Согласен. Но всё равно нужно найти того, кто рискнёт работать с нами.

Провидцы богов редки. Они говорят с богами и читают их волю.

— Спрашиваете не у тех, — отрезал я. — У нас Лорелин — провидица мира.

— Знаю, у кого спросить, — сказала Тесса, подпрыгивая Саралин на бедре; малышка наматывала на коготки тёмную прядь маминых волос. Тесса взглянула на Джессамин: — Аэлвин.

— Да, — оживилась Джессамин. — В Хелламире мы спасли лунную фейри, её вели на костёр. Она — провидица богов.

— Что? — Марга ахнула.

— Долгая история, — вздохнула Тесса и бросила на меня взгляд: она, конечно, заметила, как я напрягся при одном упоминании мевийцев.

Джессамин переплела пальцы с моими и сжала — злость, копившаяся во мне, мигом спала. А Тесса продолжила:

— Она сказала, что в долгу перед нами. Может помочь выяснить, как найти и убить этого колдуна.

— Где её искать? — спросил принц.

— Говорила, что возвращается в Нэвхейл-Глен. Больше ничего.

Валлон посмотрел на принца почти умоляюще:

— Мы её найдём.

Тот мрачно кивнул.

— Если вам придётся столкнуться с этим колдуном — рассчитывайте на нас, — заверил я.

Принц Торвин никак не выдал, что попросит помощи. Упрямые ублюдки, эти теневые фейри.

— Познакомишь нас с детьми Талока? — обратилась Марга к Тессе.

— Конечно. Идём.

Марга ушла с сестрой, Валлон — следом. Джессамин осталась у меня под боком, принц тоже не двинулся.

— Ты желанный гость, принц Торвин. Мы вам не враги.

Он — из тех, кому все чужие. Холодный, недоверчивый.

— Мои жрецы разбили лагерь неподалёку. Вернусь и пришлю двоих — заберут детей. Благодарю вас обоих, — он перевёл взгляд на Джессамин и снова на меня, — за то, что спасли их. Талок… — он запнулся, в голосе прошла едва уловимая нота, — хоть отец и изгнал его, для меня он всегда оставался другом. Близким.

С этими словами принц шагнул на открытую местность, присел, распахнул огромные чёрные крылья и взмыл в небо с вздохом ветра. Мы молча следили, как он уходит на север, к Сольгавийским горам.

— Странный он, — сказала Джессамин.

— Есть такое, — согласился я. — В королевстве его отца что-то прогнило. Но никто толком не знает… — Я пожал плечами. — И меня это не касается.

— Если только им не понадобится помощь, когда они выйдут на этого колдуна. Или что бы он ни был.

— «Что бы он ни был»? Как ты думаешь, кто он, кто создает големов?

Её зелёные глаза ушли вдаль, потемнели заботой:

— Не знаю. Но он больше, чем просто фейри.

Я сжал её ладонь:

— Не будем сейчас о дурном. Хочу наслаждаться весной со своей новоиспечённой женой. — И потянул её ближе, наши пальцы были всё ещё сцеплены.

Она поднялась на цыпочки, я наклонился — поцелуй вышел мягкий, обещающий. Я уже хотел углубить его, но она оторвалась, вывела меня из тени деревьев — и не к Ванглосе.

— Куда ты меня ведёшь?

— Увидишь, — улыбнулась она через плечо. Глядя так, она могла увести меня куда угодно — я пошёл, как загипнотизированный.

Она щебетала про алые и пурпурные цветы, что вот-вот распустятся, и как мечтает заложить травник, чтобы готовить свои смеси вместе с Шеарой. Я слушал и улыбался — достаточно было просто идти рядом и знать: она моя.

Мы вышли на гребень невысокого холма — и озеро Морин легло внизу сплошным синим стеклом, искрящимся под солнцем. Красиво. И всё равно нутро свело.

Джессамин обвила мою руку обеими руками, прижалась:

— Я хочу, чтобы ты искупался со мной, — шепнула она серьёзно.

Я покачал головой:

— Не смогу. Ты же знаешь.

Лицо у неё было спокойным, глаза — сочувственными:

— Сможешь, мой любимый. И нужно. Пора взглянуть в лицо страху и вине, что ты носишь. Твоя мать не хотела бы, чтобы ты нёс это. Её боль и горе — были её. Не твоими.

Я сглотнул и уставился на озеро. Оно выглядело тихим, звавшим. Но душа съёжилась от самой мысли войти в воду.

— Ты дал мне дом и новую жизнь, — продолжила она, лёгкая, как ветер над водой. — И защиту. Не только от прошлого — от моего отца.