Симбиоз. Моя чужая победа (СИ) - Фабер Майя

— Она долго ждала твоего выпуска, — резонно отметила мать.

Алекс поднялся и все-таки плюхнулся на недовольно заскрипевший диван. Усталость брала верх.

— Не похоже, что будет длинный отпуск. — Мать с таким вопросительным выражением посмотрела на него, что он не сдержал ухмылки. — Распределение послезавтра, — он посмотрел на часы, — а нет, уже завтра.

Рюкзак с шумом плюхнулся на пол, почти заставив Алекса вскочить.

— Так скоро? — Не дожидаясь ответа, мать отвернулась к столу и принялась перекладывать мусор с места на место. — Я думала, ждут месяцами.

— Я тоже. — Алекс поморщил нос и расслабился. — Нас предупреждали именно об этом.

— Поразительно.

— Что тебя так тревожит? — Он смотрел, как бесцельно мечутся по столу ее руки.

— Ах, ничего. — Мать развернулась, распрямляя плечи и натягивая широкую добродушную улыбку. — Видимо, повезло!

Алекс пожал плечами, решив лишний раз не упоминать о его натянутых отношениях с везением. Об экзамене мать так и не спросила, за что он был весьма благодарен. Все-таки она слишком хорошо его знала.

— Видел сообщение? Хотела предупредить тебя раньше, но работа отвлекла. Они планируют открыть Пятую. Запустить поддержку атмосферы и начать ремонт. «Поддержание» уже собирает бригады, нам — врачам и психологам — тоже предлагали.

Алекс удивленно наморщил нос. До конца присланный матерью восторженный репортаж он так и не досмотрел.

— Сейчас?

— К празднику, — кивнула мать. — Не удивлюсь, если эта новость выбьет Мару из колеи.

— Уже выбила, — хмыкнул он.

— По станциям всех желающих повезут. Нет, не всех, конечно, — быстро поправилась она, — но именных приглашений навыписывали много. Да и без них любой сможет купить парочку билетов, если в состоянии оплатить перелет.

— Любой — вряд ли, — вставил Алекс, прикрыв глаза, и пояснил: — Слышал, что билеты там «для своих». Не хотел говорить Маре, она бы решила, что я лгу.

Неудивительно, что желающих оказалось больше, чем доступных билетов. Станции до сих пор казались основному населения планеты чем-то далеким и почти мифическим. Теории о том, что там на самом деле, разнились от удаленной и жуткой тюрьмы до закрытого рая для избранных. «Поддержание» слухи никак не комментировало, а станции именовало исследовательскими. Хотя они и считались достоянием Федерации и всех ее жителей, пускать туда просто так толпы народа никогда не было заведено.

Мать покачала головой.

— Не надо бы вам туда соваться.

— Знаю, — ответил Алекс еле слышно. — Не хочу, а теперь и некогда. Только мое мнение Мару вряд ли остановит.

— Да и мое тоже, — согласилась мать с грустной улыбкой. — Ты уж проследи за ней, ладно?

— Угу, — скривился он в ответ.

— И где ее носит? Раньше хоть сообщала, а теперь комм отключен — и все, хоть полицию с собаками вызывай! — чересчур громко возмутилась мать, театрально всплеснув руками, и направилась к лестнице. — Ладно… Есть хочешь? Пошли. Куртку сними наконец!

Он поднялся, кряхтя. Мать засмеялась. Взгляд упал на смятый клочок бумаги, сиротливо торчащий из-под дивана. Алекс наклонился, подхватил его, развернул. С огрызка на него, словно пара грозных глаз, смотрела перевернутая восьмерка, перечеркнутая кроваво-красной полосой, — знак, который никому не стоило держать в доме открыто. Символ «Анти-Х». Обрывок агитационной листовки.

Невесть откуда вылезшая группа, прозвавшая себя «Анти-Х», пропагандировала отмену мирного договора. Идеи фанатиков, поначалу не воспринятые серьезно, с годами все глубже проникали в головы людей. Сводились они всегда к одному: хаарс уничтожат людей, лишь дайте им время, а станции — это их же первейшее оружие. Построенные из бывших кораблей, как блокпосты, от кого или чего должны они защищать Землю? Ведь главная угроза уже на ней.

Начинавшая с распространения неприглядных картинок по сети, «Анти-Х» активно развивалась, впитывая в себя несчастных и озлобленных родственников погибших, размахивая взрывом на Пятой, как флагом, и, конечно, обвиняя в нем хаарс. Кое-где доходило до демонстраций и мелких беспорядков, которые быстро подавлялись если не федеральной полицией, то силами «Поддержания» как самой заинтересованной стороны. Вот только рядовым сотрудникам корпорации все меньше хотелось привлекать какое-либо внимание, что могло стать и вовсе опасным, если оказаться не в том месте и не в то время.

Алекс сжал клочок так, что костяшки пальцев побелели, и быстро сунул руку в карман куртки, пока мать не заметила причины задержки.

Глава 16

Они почти дошли до двери, когда дом тряхнуло. От грохота, треска падающей мебели и звона бьющегося стекла заложило уши. Алекс, поднимавшийся за матерью, машинально стащил ее с лестницы, даже не почувствовав веса или сопротивления. Она глядела на сына, больно вцепившись острыми ногтями ему в предплечье. Наступившая тишина обволакивала, словно живая, проникала в уши, оставляя ощущение пышных ватных затычек.

Алекс тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и, набрал номер экстренного вызова полиции.

Ничего не происходило. Мать дернулась назад к лестнице, но он грубым движением отстранил ее и пошел вперед сам. В коридоре за дверью все еще горел свет, вкусно пахло горячим мясным бульоном. Свежестью ночных улиц. Дымом.

Алекс сделал пару шагов, заглянул на кухню. Та ожидаемо пустовала. Разбитое окно угрюмо чернело остатками опаленной рамы, и Алекс нахмурился. Похвастаться обширными знаниями в современном домостроении он не мог, но точно знал, что так просто окно не выбить. Приличный кусок взрывчатки или выстрел — вот это другое дело. Дыра в стене такой расклад подтверждала. За спиной громко сопела мать, успокаиваясь излюбленными дыхательными упражнениями.

Он прошел внутрь. Под ногами хрустело: подвесной шкаф с посудой напротив окна упал, щедро осыпав пол осколками, черная пыль кружилась в воздухе, о еде, приготовленной матерью, можно было забыть. Окно превратилось в мелкое крошево, разлетевшееся повсюду: новым украшением обзавелся даже потолок. В середине перекошенного стола чужеродным предметом расположился черный пакет. Алекс вытянул виртокно и навел его на незваного гостя. Сканер ответил коротким писком и мирной зеленой надписью: «Опасных веществ или объектов не обнаружено».

Алекс развернул пакет и с удивлением обнаружил в нем обычный кирпич, на первый взгляд ничем не примечательный — в старых районах много домов, сложенных из таких. Он повертел кирпич в руках, разглядывая стороны. Сверху красовалась неровно, но отчетливо выведенная синей краской цифра семь. С другой — знакомый знак «Анти-Х». Рука дернулась, но Алекс поборол желание тут же бросить находку на пол, поморщился и поднес кирпич к лицу, разглядывая красную линию. Кроваво-красную.

Положил «гостя» обратно и оглянулся на мать, все еще держащуюся у него за спиной. Она только пожала плечами в ответ на невысказанный вопрос. Взгляд ее блуждал по кухне, упрямо не задерживаясь на поверхности стола.

За окном завыла приближающаяся сирена.

Сомнительную честь давать показания мать взяла на себя. Рассказывать толком было нечего, зато повторять пришлось раз десять: ничего не видели, не слышали, ни с кем не ссорились, врагов не нажили. Алекс сидел за столом, не прибранным и не протертом, гипнотизируя брошенный на нем черный пакет. Кирпич полицейский тщательно упаковал и унес в машину, не преминув попутно высказать все, что он думает о людях, лапающих улики грязными пальцами.

Тихий голос матери доносился с крыльца через открытую дверь и отсутствующее окно. Торопливый, но равномерный, убаюкивающий, он навевал другие воспоминания, окутанные горем, освещенные красно-синими лампами полицейских машин. Мать тогда, почти как сейчас, выскочила на улицу в домашней одежде и босиком, одна рука в перчатке-прихватке. Кричала что-то неразборчивое, разъяренным зверем бросаясь на женщину в строгом сером костюме социальной службы, вынудив ту искать помощи у ближайшего полицейского. Заслоняла собой соседскую девчонку в пижаме, прижимающую к своему боку что-то мелкое и черное. А потом долго разговаривала на крыльце. Уговаривала. Умоляла, прерываясь, чтобы расслышать бубнящего стража порядка.