Квартира №16 - Татьяна Ларина

квартиру. Но по закону она моя, передана в наследство от родителей. Я все детство прожил в доме на Яузском, в нашем родовом гнезде. А квартиру эту еще моему прадеду дали, когда дом только построили. Потом дед с бабушкой жили со своими детьми. А когда мама и дядя выросли, дед переписал квартиру на маму. Он считал, что мужчина должен сам состояться, поэтому устроил Дениса в институт, потом помог с работой, но дальше дядя сам должен был обеспечить себя жильем. Маме же дед отписал квартиру как приданое. Только дядя не был согласен с таким раскладом, обвинил сестру, что та подговорила отца. Они жутко рассорились. Денис ее видеть не хотел, а мама, глупая, все пыталась с братом помириться, меня в его честь назвала. Только это не помогло. Когда родители погибли, мой родной дядя даже не захотел оформлять опекунство и определил в детдом, как сироту.

Я в ужасе прикрыла рот рукой. Это был совершенно неосознанный жест, но Дениса покоробил. Он откинулся на стуле и отвел взгляд в сторону.

— Прости, — прошептала я и теперь сама накрыла ладонью его руку, а он опять переплел наши пальцы. — Почему ты мне никогда не рассказывал о родителях? Я только недавно узнала, что ты был один.

— Алис, у домашних детей всегда другое отношение к детдомовским. Помню, когда ездили в лагерь, как на нас косились домашние. Мы для них как преступники, маргиналы… — с отвращением кинул Власов.

— Но я так никогда не думала! — возразила я и крепче сжала его руку.

— Не хотел рисковать. Тебя потерять боялся.

Мы оба замолчали. Слова Дениса, пусть и сказанные так поздно, значили для меня очень много. Они ложились бальзамом на старую, но все еще кровоточащую рану…

— Лазанья остыла, а ты не притронулась, — заметил Денис.

— Было как-то не до еды, — улыбнулась я, глядя и на его нетронутую тарелку.

— Жаль… лазанья тут действительно отличная, а в разогретом виде уже не то, — вздохнул он.

— По своему опыту знаешь? Расскажи, как ты смог всего добиться? Твой ресторан пользуется таким успехом…

— Это заслуга Лены, — гордо ответил Власов, а его глаза засияли.

У меня словно сердце вырвали из груди, так больно было слышать, как он отзывается о своей невесте. Хотя это было несправедливо. Я говорила про Костю и не задумывалась о чувствах Дениса. Да и сама хотела узнать у него про Лену…

— Когда меня выпустили из тюрьмы, пусть и досрочно на полгода, я никуда не мог устроиться, — продолжил Денис, не замечая перемены в моем настроении. — Никому не нужен уголовник, даже в Макдоналдс жарить картошку не взяли. Я совсем отчаялся. Один раз, когда стало совсем невмоготу, напился и вышел прямо на дорогу, на Садовое, под машины… Ленка успела. Остановила меня. Они с Андреем на пару вытаскивали меня из этого дерьма.

— А Леша? Вы больше не общаетесь?

— Когда сел, первое время он делал передачки. Потом они с Ленкой расстались, Андрюха институт закончил и пошел по специальности. В общем, наши пути разошлись…

— А Пирс? — я вспомнила бракованного добермана и улыбнулась, но по грустному взгляду Дениса поняла, что коснулась больной темы.

— Сердце остановилось. Просто так в один день он заснул и уже не проснулся. В последний раз я его видел в тот день, что и тебя…

— Несчастное белое чудовище… — прошептала я, но решила вернуться к прежней теме, чтобы оживить Дениса все еще тоскующего по своему псу. — Так как тебе удалось открыть ресторан?

— Ленка… Она видела, что у меня раз за разом не получается найти работу и предложила открыть свой бизнес, — воодушевленно произнес Власов. — Все только благодаря ей.

— Я думала, это была твоя идея…

Сейчас, когда мы обсуждали Лену, когда Денис с такой нежностью и благоговением о ней отзывался, стало до безумия дискомфортно держать его за руку. Это казалось чем-то неправильным, и я решила налить нам чай, а потом спрятала руки под стол. Власов все понял.

— Идея с рестораном — моя: концепция, стилистика и прочее. Но без стартового капитала все было бы пустышкой. Лена оформила на себя несколько кредитов, на эти деньги мы открыли «Фьюжн». Так что, все, что у меня есть — ее заслуга. По бумагам ресторан принадлежит Лене, но на деле я директор, а она маркетолог.

— У вас замечательно получилось. Я искренне рада, что ты осуществил мечту. Помню, как ты рассказывал мне о музыке, как играл на нашей школьной дискотеке, а потом на даче.

Я нисколько не кривила душой и действительно радовалась за Дениса, но в глубине души завидовала Лене. Будь у меня возможность, и я бы поддержала его. Знай о том, что случилось, сама взяла бы кредиты, ссуды… Все, что угодно, ради этого мужчины.

— А ты? Как твои успехи в скрипке? Ты ведь потрясающе играла, — сам того не зная, Денис тронул мое больное место.

— Я больше не играю, — опустив взгляд, ответила я.

— Почему?

Я посмотрела на Дениса, не зная, что ответить — правду или солгать. Но сегодня была наша последняя встреча, и мы негласно договорились быть откровенными.

— Мне было тяжело… Ты научил меня любить скрипку, но только в результате я ее возненавидела. Родители уступили, потому что за это я обещала выучиться на юриста и работать с матерью.

И снова возникло молчание. Я вспомнила тот день, когда играла «К Элизе» в его квартире, как он искусно соблазнял меня, как сделал своей. По затуманенному, с юности знакомому взгляду я поняла, что Денис вспомнил то же самое. Нужно было как-то разрядить обстановку, но я не представляла как это сделать, и просто отвернулась к окну, разглядывая спешащих куда-то прохожих. Власов последовал моему примеру и тоже стал наблюдать за людьми на улице.

— Знаешь, Лисенок, — наконец прервал молчание он и снова взял меня за руку, — если бы мы с тобой были свободны, я бы предложил тебе начать все сначала, чтобы я мог исправить свои ошибки…

— Но мы несвободны, — голос дрогнул, и я почувствовала, что вот-вот заплачу, только показать свои слезы ему не могла. — Прости, я отойду на минуту.

Резко вскочив из-за стола, я почти пулей выбежала из зала, натолкнулась на официанта и у него узнала, где дамская комната. Прислонившись спиной к двери, я постаралась глубоко вдохнуть, но из-за всхлипов не получалось. Как маленькая девочка я разрыдалась.

Если бы мы были свободны… Но мы не свободны! Не свободны, черт возьми! И не просто несвободны, мы обязаны другим. Костя вернул меня к жизни,