Приятель - Артем Рудик

— Пап… Я доверяю тебе, просто… — я сделала шаг к нему.

— Доведёшь ты своего старика, — он отмахнулся, — Ой, доведёшь. — отец потёр глаза, будто бы они слезились, и выдохнув, спросил, — И… Зачем вам эта информация, которая Директории нужна? Что вы хотите откопать?

— Мы пытаемся разобраться в судьбе Антона, нам кажется, что он не виноват в том, в чём его обвиняют.

— Из-за мальчика того, значит, всё делаете. И что, что-нибудь уже подтверждает его невиновность?

— Пока… сложно сказать, — я, скрипя сердцем, решила умолчать о том, что знаю, что Антон не грабил отцовскую лабораторию, не надо было сейчас ещё сильнее разбивать отцовское сердце, — Но кое-что у нас наклёвывается. Я думаю, что мы просто обязаны узнать о том, что такое на самом деле ищет Директория.

— Ой, и надо вам это? Это ведь их, начальническое дело!

— А если это их дело угрожает всей станции? Там йоттабайты данных. Это не может быть что-то простое…

— Значит, уже и логи посмотрела… И, конечно, теперь хочешь попасть к "Компьютеру Ноль"?

Я кивнула. Отец продолжил:

— Это личный терминал Якова Мира. Стоит в его кабинете. Передача данных была именно с него. Как вы, чёрт возьми, собираетесь пробраться туда?

Я стыдливо отвела глаза:

— У нас, у нас пока нет плана. С боем мы туда, очевидно, не попадём.

— Очевидно, — папа кивнул, — Значит, вам надо как-то под прикрытием проникнуть туда или даже без него… — он очевидно на что-то намекал.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что Старик любит поболтать. Он будет совсем не против любой компании, которая к нему придёт, чтобы перетереть за старые времена и его древние похождения…

— Хочешь сказать, пап, что Яков Мир будет рад с нами поболтать просто так? Что мы сможем его отвлечь и скопировать всё необходимое?

— Ну, в общем-то да. К тому же ему лет двести или триста уже, он и не соображает то толком. Представьте себе семидесятилетнего старика и помножьте его старость в три-четыре раза. Он едва ли заметит, даже если вы прямо перед ним будете выкачивать информацию с его терминала. Маразм уже полностью заместил его личность, — отец пожал плечами, — Но есть одна проблема. Его внук или даже правнук, в общем ближайший живой родственник Старика: Андреас Мир. Та ещё сволочь. Лживый и лицемерный подонок, которого даже в Директории все не любят. Не будь он внуком Якова и не управляй через деда станцией, его бы давно сместили. Так вот, этот змеюк, он постоянно со Стариком.

— А значит будет следить за тем, что именно мы делаем… — догадалась я.

— Именно. А ещё он старается ограничивать деда от лишних контактов так что вам нужен человек, который близок к Администрации и которого Яков вынужден будет принять. Например, я.

— Ты серьёзно, пап?

— Я знаю свою дочь. Ты упряма прямо как я. И, я не смогу тебя отговорить, если ты решилась на это дело. Точно также, как мой отец не смог бы отговорить меня. Но твой дед был умён, и он всегда помогал мне, когда я влезал в неприятности. Вместо того чтобы оградить меня, он делал всё возможное, чтобы мои начинания закончились удачно. Я буду поступать также. Ради твоего блага. — он грустно улыбнулся.

— Пап… я… — у меня не находилось слов.

— Дочь, просто иди и обними меня, — он протянул ко мне руки, я подалась вперёд и обняла своего старика.

— Спасибо, пап.

— Пока ещё не за что. Вам всё ещё нужно придумать план, как обойти неусыпное бдение Андреаса.

— Это оставьте на меня, — заявил Ваня, — у меня уже сотни вариантов того, что можно учудить!

— А что касается тебя, молодой человек, — отец грозно погрозил моему спутнику пальцем, — Если с моей дочерью из-за твоих планов хоть что-то случится, ты не жилец. Понял меня? Несёшь за неё ответственность.

Ваня вальяжно поклонился:

— Понимаю, ваше величество, принцесса будет в безопасности вместе со мной!

Глава 10. Пума, которая охотится у костра

В степи наступила ночь. Небо усыпало звёздами и я, впервые за долгое время, ощутил чувство ностальгии по станции. Ещё совсем недавно я мог наблюдать звёзды круглые сутки из любого окна. А теперь вот, они были от меня ещё дальше и ещё недостижимее.

Я вдохнул свежего степного воздуха, пропитавшегося цветущими травами. Выдохнул. Темень стояла неимоверная. Небольшой полуразрушенный домик, в котором мы остановились на ночёвку и даже развели огонь под его провалившейся крышей, нависал надо мной громадой. Мне было несколько страшно и неловко возвращаться туда.

После того, как я убил Малыша Пеликана, и мы ограбили заправку, мы со Звездой практически не разговаривали. Я боялся заговорить о том, что она об этом всём думает. А она… Знать бы, что у неё на уме сейчас. Боится ли она меня теперь? Ненавидит ли? Любит?

У меня не было ответов, и я мог только гадать о том, что думает моя спутница. Хорошо ли я поступил или всё испортил в своём благородном порыве?

Я даже Эйри теперь ни в чём не винил. Не в чём было винить, всё до этого момента решал я сам. Он лишь выполнял мои просьбы и вытаскивал меня из тех передряг, в которые мне не повезло попасть из-за собственной глупости. Ничего бы этого не было, ни пихай я руку куда не следует. Теперь вот, расхлёбываем сразу вчетвером за одного меня. И от этого мне было паршиво.

Из домика до меня доносились слова песни, которую Звезда напевала Росе:

— Верю в тебя, в дорогую подругу мою-ю. Эта вера от пули меня-я, тёмной ночью хранила-а. Радостно мне-е, я спокоен в смертельном бою-ю. Знаю, встретишь с любовью меня-я, что б со мной ни случилось… Смерть нестрашна, с ней встречались не раз мы в степи. Вот и теперь… надо мною она кружится. Ты меня ждёшь, и у детской кроватки не спишь. И поэтому, знаю, со мной ничего не случится…

Эта песня навевала одновременно тоску и спокойствие. Она, казалось, задевала такие струнки души, которые мало какая музыка могла задеть. Такая простая и лиричная, но и такая глубокая… Удивительно, что Степная Звезда знает столько древних, довоенных песен. Может быть даже, не меньше, чем Эйри.

— Я смотрю, ты не счастлив, приятель, — сказал Эйри, возникнув