Эти три коротких слова - Меган Куин

– Видел, «Полярники» вчера продули со счетом один – пять? Клеменс, кажется, забыл, как ловить шайбу.

Он, э-э… со мной говорит?

Я хочу оглянуться, чтобы убедиться – никто не стоит у меня за спиной, но, по правде говоря, Пэйси смотрит мне прямо в глаза, а это значит, что он, должно быть, действительно говорит со мной.

Сохраняй спокойствие.

Не испорть тут все.

– Да, – говорю я. – Тотальное поражение, которое играет нам на руку.

– Не просто поражение. Самый настоящий удар по самолюбию. – Он наклоняется вперед. – Они проиграли «Ракетам», а те занимают второе с конца место в лиге. И не просто проиграли, а проиграли серьезно.

Я усмехаюсь.

– Карма – та еще сволочь, а? – я, конечно, имею в виду Гаспера. Надеюсь, это не вызовет проблем. Когда Пэйси смеется и кивает, я понимаю, что теперь все будет в порядке.

– Да. Вряд ли этот придурок теперь будет задирать нос, а?

– Да уж. – Я подцепляю вилкой кусок яичницы и, прежде чем отправить его в рот, говорю: – Твою сестру вырвало в мой ботинок.

Он приподнимает бровь.

– Ты вообще о чем?

Я проглатываю яичницу и наклоняюсь поближе.

– Я не должен никому говорить, потому что, ну, ее вырвало в ботинок, но я чувствую, что должен объяснить, из-за чего мы проиграли «Полярникам». Я не надел счастливые ботинки, потому что твою сестру в них вырвало. И не беспокойся, это был единственный раз, когда ее по-настоящему рвало, и я убедился, что она в порядке.

Уголок рта Пэйси дергается.

Его пальцы барабанят по столу.

А потом он смеется.

По-настоящему смеется.

Тиски, сжимающие мою грудь, разжимаются еще немного. Тучи начинают рассеиваться, и впервые с тех пор, как стало известно о беременности Пенни, я чувствую, что снова вижу своего лучшего друга.

Он подносит стакан с водой к губам:

– Вот молодец.

– Она-то молодец? – недоверчиво спрашиваю я. – Ты рад, что ее вырвало в мой ботинок?

– По-моему, ты это заслужил.

– Чувак. – Я встречаюсь с ним взглядом. – Это были мои счастливые ботинки. Такого никто не заслуживает.

– Она от тебя забеременела, что, в свою очередь, стало причиной ее рвоты. Так что я уверен – ты это заслужил.

Я откидываюсь на спинку стула со стаканом воды в руке.

– Ну, если ты так ставишь вопрос…

Он снова смеется, затем его лицо принимает серьезное выражение.

– Как у вас с Пенни дела? Она со мной почти не разговаривает, и я ее в этом не виню. С нашими родителями она тоже почти не говорит, и я уверен, это потому, что она не хочет ничего им рассказывать. Я боюсь, что она совсем одна, и я понимаю, что ей сложно мне доверять после всего, что случилось. – Он проводит рукой по лицу. – Кстати говоря, – он морщится, – Винни постоянно твердит, что к людям, которые тебе важны, нельзя относиться как к должному. И что на самом деле я не хочу, чтобы мы так и не поговорили, если… Ну, знаешь. Если что-то случится. И теперь, когда я немного остыл, я понимаю, как плохо я на самом деле отреагировал. – Его глаза встречаются с моими. – В том числе и на тебя.

Недавно Винни потеряла маму. Она знает, о чем говорит.

– Слушай, не переживай об этом. Все нормально. Я бы, наверное, отреагировал точно так же. Я просто рад, что мы снова можем друг на друга смотреть. Я скучал по этому, знаешь – завороженно глядеть тебе в глаза…

– У тебя совсем крыша поехала.

Я смеюсь, а затем говорю:

– Пенни не одна. Я разговариваю с ней несколько раз в день. И я уверен, ты знаешь, что Винни часто к ней приходит. А если с ней нет Винни, то Блейкли всегда рядом. Все очень о ней заботятся. Она ничего не говорила о том, что ей одиноко и настроение у нее просто прекрасное.

Губы Пэйси кривятся, пока он изучает меня взглядом.

– Вы с ней несколько раз в день разговариваете? О чем это?

Я поднимаю руку.

– Ничего такого. Мы просто друзья. Поверь, я все понял.

– Хорошо. – Он все еще смотрит на меня. – Ты бы хотел чего-то большего?

Я качаю головой.

– У меня сейчас вообще нет времени об этом думать. Для меня важно только одно: убедиться, что с Пенни все в порядке, подготовиться к тому, что нас ждет, и удостовериться, что я готов стать отцом.

– Ты разговаривал с психотерапевтом? – мягко спрашивает Пэйси.

Я киваю.

– Я не говорил об этом Пенни, потому что не хочу ее пугать, но да, я хожу на консультации.

– Почему это должно ее пугать? Нет ничего плохого в том, чтобы ходить к психотерапевту.

– Я не хочу, чтобы она думала, что я буду плохим отцом, понимаешь? Достаточно того, что я редко могу быть дома из-за хоккея. Я хочу, чтобы она знала, что может на меня положиться. Не удивлюсь, если она все еще считает, что я могу сбежать.

– Я знаю, что ты никуда не сбежишь. Не только потому, что мы с парнями тебя за это убьем, но и потому, что ты сможешь разорвать этот порочный круг. Ты не станешь таким, как твой отец. Ты не такой человек, и все тут.

Я опускаю взгляд в тарелку и ковыряюсь в яичнице вилкой.

– Ты серьезно? В кабинете Пенни ты…

– Я знаю, что наговорил ерунды, и за это я хочу извиниться. Это было неправильно. И, если уж на то пошло, как минимум половина дерьма, которое я на тебя вывалил, была абсолютно незаслуженной. Скажу честно: я знаю, Пенни может на тебя положиться, но я считаю, что ты совершенно не подходишь ей в романтическом плане.

Я медленно киваю.

– Тут я согласен. Я себе в этом плане тоже не доверяю. Поэтому я не собираюсь даже пытаться.

Пэйси протягивает мне ладонь, и мы крепко пожимаем руки.

– Я ценю это. И я ценю, что ты ей помогаешь. Ты ведешь себя как достойный человек.

– Спасибо. – Я отпускаю его руку. – Она правда веселая. Временами немного странная, но у нее хорошее чувство юмора. Чем больше я ее узнаю, тем больше верю, что мы можем стать хорошими друзьями.

– Этого у нее не отнять. А еще она та еще сорвиголова, зачинщица и просто упрямица. Серьезно, она очень упрямая.

– Застенчивая и неловкая, – добавляю я.

– Но очень любящая и заботливая, – Пэйси вздыхает. – Пенни – замечательная девушка. Я бы хотел, чтобы все сложилось как-то иначе. Мне кажется, что