Последователи - Иса Белль

Я покачала головой, как бы говоря «нет».

У неё тоже были братья, игнорирующие её половину жизни? Больной на голову отец? Отстранённая мать?

– Я знаю, что ты чувствовала, когда один за другим отрекались от тебя. Кроме семьи, которую мне дал Сантьяго, у меня никого нет. Ну, вообще есть, но нет. Мои родители – мне не родители. Они из тех, кто говорят, что заводят ребёнка. Я была нужна им лишь для видимости. Имиджа. Они даже не позволили мне жить с ними. Я была буквально брошена на незнакомцев, которым платили за то, чтобы они присматривали за мной и терпели моё существование.

Какого хрена…

Мне стало не по себе.

– Мы больше не общаемся. С тех пор, как Сантьяго показал мне, что по-настоящему значит быть частью семьи, я поняла, что тратила время впустую, пытаясь заслужить их внимание. Им всегда будет недостаточно, просто потому что я не нужна им никакая. Ни самая умная, прилежная и послушная. Я – инструмент для достижения цели, а не дочь. Моё рождение – очередная галочка в их бизнес-плане. Поэтому бесполезно стараться, когда ты априори не необходим.

Да, любят самых ужасных, злых и неправильных. Без веской на то причины. Просто потому что кто-то так хочет.

– И отсюда наши истории начинают расходиться.

Я вскинула бровь.

– Не то чтобы я хорошо знаю твою историю, – добавила Амелия, – и сказанного мной достаточно, чтобы ты узнала мою, но нам обеим известно чувство, когда ты безразличен тем, кто должен любить тебя исключительно сильно.

– И в чём же тогда разница между нами?

– В том, что мои родители не притворялись. Их не заботила моя безопасность. Они не наделали ошибок, думая, что знают лучше.

– Это их всё равно не оправдывает.

– Я этого и не говорила.

– Хорошо, значит, я не понимаю, что ты имеешь в виду под своими словами.

– Тебя любят, – объяснила Амелия.

Сердце кольнуло, потому что… не она должна говорить мне об этом, а те, кто чувствуют это. Если вообще чувствуют. Им определённо не всё равно, однако любовь – это больше, чем отсутствие безразличия.

– Ты нужна им всё такая же безрассудная, как и раньше, если верить рассказам Сантьяго. И даже беременная от…

– Даже? – перебив, переспросила я, когда злость внутри вспыхнула, как спичка.

Мой ребёнок – не обуза.

– Ваши правила далеки от меня, Талия, но забеременеть от того, кто принадлежит «другой стороне», – явно не то, что ожидали получить твои братья.

– Мне плевать.

– Перестань отвечать так, будто я защищаю их.

– Кажется, именно это ты и делаешь.

– Ты права: тебе кажется.

Я закатила глаза, а она следом за мной. Это выглядело смешно.

– Мы близки, с одним из них особенно, но это не значит, что я закрываю глаза на их проступки. Тем более когда результат их действий сидит передо мной и отказывается верить в очевидное. То, что тебе сложно в это поверить или ты этого боишься, нормально. Природно. Только люди, никогда не столкнувшиеся с этим, будут ожидать от тебя быстрого прощения. Они не понимают, как страшно снова довериться. Они могут называть твоё поведение свинским, видя их старания, при этом игнорируя годы твоих страданий. И жалеть их больше, потому что они мужчины и выражение чувств даётся им сложнее, чем нам. С какого хрена? Кто это придумал? Если бы Кристиан и Себастьян действительно не заслуживали того, чтобы ты хотя бы задумалась когда-то простить их, я бы ни за что на свете не ручалась за них, как бы они из кожи вон не лезли. А если эти болваны однажды снова решат что-то за тебя, то пускай забудут о твоем существовании. Я лично не позволю тебе наступить на одни и те же грабли вновь. Хотя, думаю, ты и сама неплохо с этим справишься.

Я зависла на неопределенное количество времени, прокручивая в голове слова Амелии. Внутри меня всегда боролись два противоречивых желания: оттолкнуть и принять. И я знала, как это, когда сердце сжимается от боли и гнева одновременно.

По всему видимому, она тоже.

– Ты мне нравишься, – поняла я. – Думаю, даже буду звонить тебе после возвращения в Калифорнию.

– Не получится. Я не пользуюсь телефоном.

– Отстой… Так ты никогда не найдешь себе друзей.

– И не надо. Мне хватает семьи. Сантьяго всегда рядом, а эти… – думаю, Амелия хотела как-то обозвать три пары, которые уже оставили нас, однако в последний момент передумала, – прилетают сюда так часто, что я не успеваю по ним соскучиться.

Я подавила смешок.

Удивительно, что они приняли решение жить здесь, ведь у Нери и Де Сантис были собственные территории в Калабрии. Но, помнится, и раньше Глава Ндрангеты довольно часто собиралась в этом доме. Думаю, дядя Мартин хотел, чтобы Сантьяго помнил о своей большой семье, несмотря на расстояние.

– Могу я спросить кое о чём?

– Если ты решила, что я отлично разбираюсь в том, как переступить через себя и довериться вновь, то ты ошиблась. Мне просто повезло с… Сантьяго. Если бы не он, мы бы развелись уже на следующий день после свадьбы. Его упёртость спасла меня.

Мой телефон завибрировал на столе. Упёртость Дэниела скорее погубит меня.

– Нет, я не об этом. – Мой взгляд опустил к малышке, спящей на груди матери. – Думаешь, я справлюсь?

– С материнством? – переспросила Амелия.

Я кивнула.

– Разве то, что я сомневаюсь, не значит, что я не готова? Меня пугает мысль о… обо всём. Это кажется таким трудным.

– Талия, – она тяжело вздохнула, – покажи мне женщину, которая не боится этого? Не дать своему ребёнку всё самое лучшее. Подвести его своей неопытностью. Наделать неисправимых ошибок. То, что ты сомневаешься, значит, что ты боишься разочаровать его. Это ли не показатель?

– Не знаю, – честно ответила я.

– Послушай, я начала свой путь не так давно, но чувство вины не покидает меня с недавнего времени, когда я не могла успокоить её на протяжении часа, а Сантьяго потребовалось всего лишь взять её на руки, чтобы она заснула. У меня не хватает молока, чтобы накормить её, из-за чего я злюсь на себя каждый раз, когда мне приходится готовить смесь. А ещё я расплакалась, когда пришло время купать её в первый раз. В итоге Сантьяго отправил меня в спальню и сделал всё сам.

По выражению её лица было видно, что она переживала неудачи глубоко внутри себя.

Словно почувствовав состояние Амелии, Сиа открыла глаза,