Лицо с обложки - Юлия Белкина

Хозяин остановился в центре комнаты, заложив руки за спину, и внезапно заговорил о смерти. Он говорил, что нет ничего интересное, чем видеть смерть. Видеть, как человек медленно умирает на твоих глазах, как борется за жизнь, как чаши весов колеблются… И знать, что это не голливудские спецэффекты, а правда! Реальность!

— Если я показываю убийство — это настоящее убийство, если самоубийство — это настоящее самоубийство. Кровь — настоящая кровь. Если женщина орет от боли — эго настоящая боль. Круче, чем то, что я делаю, были только игры в римском Колизее!

Райман нс смотрел на меня, он смотрел в никуда, в пространство, словно видел там то, что недоступно обыкновенным людям. Фотограф свернул свои манатки и стоял у двери, но Райман не замечал, что он хочет уйти. Когда фотограф попытался привлечь к себе его внимание, хозяин рявкнул на него так, что бедняга позеленел и слился со стеной. Райману не требовались слушатели. Он беседовал сам с собой.

Он заговорил об энергиях, об обмене энергиями между мужчиной и женщиной, о древних культах плодородия и о бессмертии… Все мы, говорил он, одна энергетическая цепь, мы связаны между собой ближе, чем кровной связью.

— Ибо сказано: «Оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей, и станут они плотью единой»! Это как в старинной немецкой сказке про золотого гуся: все хотели выдернуть золотое перышко, а прилипали намертво, и чем больше людей прилипало к золотому гусю, тем больше дурачья сбегалось посмотреть на такое диво, и все прилипали… Я — хозяин золотого гуся. Конец цепи у меня в руках. Это энергетическая цепь, я питаюсь энергией, деньги мне нужны только как средство для строительства сети. Шлюхи для цепи не подходят, в жертву приносится только чистое.

Я никогда прежде не видела Раймана таким: бледные щеки порозовели, глаза загорелись диким огнем. Когда он говорил, голос его прерывался, словно ему не хватало воздуха. Потом… вдохновение пропало. Райман запнулся. Посмотрел па меня с таким видом, будто его мучила зубная боль, нахмурился, пробормотал фотографу, что им пора, и они скоро ушли. Райман казался уставшим, словно выплеснул вместе с эмоциями остатки сил…

Как странно. Все это время я не считала его за человека. А оказалось — мы с ним похожи. На него тоже порой накатывает… Вдохновение. Странное и страшное. Я впервые задумалась: а что за человек мой Хозяин?

День пятьдесят четвертый

Вчера по пути в «Матрешку» Райман заехал в свою потсдамскую штаб-квартиру.

— Брану должен привезти новый товар, — сказал он мне по дороге. — Тоже русская. Хочешь на нее взглянуть?

— Нет, — ответила я, зная, что мои желания хозяина не интересуют.

На самом деле мне было все равно, куда ехать, на что смотреть. В то утро я хотела повеситься на чулках. Но я повторяюсь…

Мы проехали огромный парк и дворцовый комплекс Сан-Суси, подсвеченный голубыми и розовыми огнями рождественской иллюминации, замок Цецилненхоф, где в 1945 году проходил знаменитая Потсдамская кoнференция… У этот мерзавца были аристократические замашки! Коньяк «Камю», резиденция «Бабельсберге…

Водитель свернул в узкий тупик, с обеих сторон отгороженный трехметровыми каменными стенами, и отсвете фар мелькнули голые ветви плюща. Лимузин Раймана нырнул в ворога подземного гаража и остановился. Хозяин ткнул тростью мне в спину:

— Вперед, на выход!

Мы вошли я подвальное помещение, оборудованное под видеостудию. Догадываюсь: Райман здесь штампует свою порнопродукцию для Интернета (он хвастал, на чем заработал миллионы).

Я узнай фотографа, похожего на грача, — он вертелся возле штатива видеокамеры. Райман разорался на него, потому что ему не понравились фотографии, которые грач сделал для моего портфолио. Они ругались по-польски, перебивая друг друга. Наверное, давние друзья, если грач позволяет себе в таком тоне говорить с Хозяином.

Жертва — девчушка лет восемнадцати — встала при нашем появлении и в немом восторге переводила взгляд с меня на Раймана. Мы для нес, наверное, словно сошли с фотографии модного журнала.

Брану вызывающе ухмыльнулся мне и опустил глаза, закрылся спортивным журналом. Типа в белых шортах я видела впервые, как и парнишку, сидевшего за компьютером. Он был так увлечен своим делом, что головы не повернул в нашу сторону.

Девчушка смотрела на меня, и вдруг у нее на глазах выступили слезы. Она отступила назад и села на диван. Неужели догадалась, что с ней будет?

Я не желала этого видеть и вышла в коридор, села на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в верхний этаж дома, закрыла ладонями уши, уткнулась лицом в колени. Но до меня долетаю из студии каждое слово.

Сверху по лестнице сползла на подкашивающихся ногах полуголая Катя. Увидела меня, что-то пробормотала, но не узнала. Я удивилась: что она делает в доме Раймана? Ведь хозяин не водит «друзей» в свою резиденцию. Потом повяла: ее использовали для порносъемок.

Катя, держась за перила, снова что-то промычала. Я разобрала:

— Хозяин здесь?

— Подожди, не ходи туда, — попыталась я остановить ее, но Катю в таком состоянии мог остановить только танк.

А потом в студии раздались выстрелы. Сначала один, а через короткий промежуток — еще три…

…И тут… нахлынуло…

Волна подхватила меня и понесла вперед с ошеломительной скоростью. Я узнала знакомое ощущение сладкой жути: тебя несет, и даже если хочешь остановиться — поздно! ты на гребне!

Вдохновение оказалось быстрее рассудка. Умом я лишь сегодня поняла, как все будет. Со вчерашнего дня обстоятельства складываются сами собой. Я не прилагаю никаких усилии. Меня несет волна вдохновения, и только берегись, как бы не расшибло!

Оказывается, нее это время, пока я билась и рвалась, думая о смерти, незаметно для моих глаз мельницы богов, скрипя, медленно перемалывали неподъемные камни, закрывшие выход на свободу. И перемололи! И жизнь прорвала плотину. Большая волна подхватила и меня, и новенькую девушку Лору, и ничего не подозревающего Раймана…

Скоро, очень скоро я стану свободной!

Мельницы богов раскрутились и теперь бешено хлопают крыльями: не влезай, убьет!

Очень скор я стану свободной. Хватило бы сил дотерпеть!

Глава 2. МЕЛЬНИЦЫ БОГОВ

Мельницы богов мелют медленно…

Секст Эмпирик

В первый день своей новой жизни Лора хвостом ходила за подругой. Зоя из комнаты — Лора за ней, Зоя в комнату — Лора за ней.

Зоя шипела раздраженно:

— Уйди? Отстань! Не действуй мне на нервы! — но Лора привыкла к ее напускной жесткости я уже не боялась.

Гораздо больше она боялась горничную Май. Вот