Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

Вокруг участка стоит хлипкий забор, полуразвалившийся и утопающий в ежевике, но точно ли полицейские могли услышать шум с места своей слежки? Это не продлится долго. Я не могла этого допустить, как бы мне того не хотелось.

Мы достанем Мартина Харбина в скором времени, но не здесь, не сегодня.

Хаэль поволок своего отца вниз по трем ступенькам во двор и швырнул мужчину на потрескавшийся цемент дворика, заваленного старой, но еще пригодной к использованию мебелью. Мари хранила вещи, как могла, учитывая нехватку средств и абьюз со стороны ее мужа. Она на самом деле пыталась.

В итоге Мартин оказался поваленный на спину на земле, а Хаэль пинал его в ребра так сильно, что я услышала хруст костей. О черт. Виктор последовал на улицу в настолько обыденной манере, что я знала, что он заставлял себя сдерживаться, заснув руки в карман и наблюдая с глазами цвета вороного пера.

Мари, спотыкаясь, спустилась по лестницам прямо перед ним, а затем схватила меня за руку, умоляя на французском. Я, конечно же, не понимала не единого слова, но Хаэль огрызнулся ей в ответ в настолько рычащей, доминирующей манере, что, клянусь, он говорил на каком-то демоническом языке, а не на языке любви.

— Заставь его остановиться, — всхлипывала Мари, впиваясь ногтями в мою руку, ее зеленый глаза полыхали невысказанными просьбами.

— Хаэль, — начала я, нежно отталкивая Мари назад и обойдя вокруг, чтобы я могла положить свою руку на его. — Мне нужно, чтобы ты остановился на минуту.

Остальные парни Хавок столпились у двери, спустившись по ступенькам и образуя вокруг нас полукруг. Хаэль проигнорировал их, доставая пистолет из-за пояса и направляя его на своего отца.

Каждый человек замер.

— Ты лажал так много раз, — предупредил своего отца Хаэль, его милые карие глаза потемнели от многих лет мучений и ненависти.

Мартин попытался сесть, кровь текла от бесчисленных порезов не его щеках и лбу, осколки стекла зеркала был в его волосах. Он один раз закашлял, а затем застонал, выгибаясь, чтобы прижаться к его боку.

— Если собираешь сделать это, так сделай, — насмехался Мартин, его голова все еще была опущена от боли. — Гребанная киска.

Пальцы Хаэля напряглись на курке, но если он спустит его, копы сто процентов услышат выстрел. Из этого будет не выбраться. А я не потеряю одного из моих мальчиков в тюрьме.

— Хаэль, — выдохнула я, нежно сжимая пальцы на его плече. Он дрожал и пытался отстраниться от меня, но я последовала за ним, отказываясь ослаблять легкое давление своих пальцев на его скользкой от пота коже. Весеннее солнце играло на его кроваво-красных волосах и делало их блестящими, словно рубины. Этот его ирокез раньше всегда казался мне таким глупым, словно он слишком пытался быть крутым. Но теперь, когда я узнала Хаэля так же хорошо, как саму себя, то поняла, что он просто крутой. Ему не надо пытаться. Это у него в крови. Он носил такую стрижку, потому что ему нравилось. — Я знаю, что ты сейчас зол…

Он едко рассмеялся, прерывая меня.

— Не, я не просто зол, я, блять, сыт по горло, — он сделал шаг вперед и прижал кончик пистолета ко лбу своего отца. — Ты не можешь просто перестать вредить людям, так ведь? Мари любит тебя. Я не понимаю, почему. Клянусь своей гребанной жизнью, я просто…, — он посмотрел на свою мать, словно она была незнакома ему, словно он любил ее, но никогда не мог понять.

То, что я хотела сказать ему в этот момент, но не могла, это что любовь самая иррациональная вещь в мире. Все хотят ее, желают ее. Все гонятся за ней. Иногда слишком сильно гонятся, до степени, что они думают, что нашли ее, когда все, что они на самом деле имели, это что-то ужасное, сломанное и уродливое. Но вы не могли убедить кого-то не любить. Они должны были сами это осознать.

А Мари… Сейчас она упала на колени, зарыв лицо в руки. По взгляду, которым смотрел на нее Хаэль, я поняла, что он сделал бы все для нее. Он бы пожертвовал миром, чтобы спасти свою мать. Вот только…затем его глаза переместились на меня, и я знала, что я исключение из этого правила. Я и парни Хавок. Его внимание переместилось от меня на Виктора, на остальных парней, затем обратно на Мартина.

— Она любит тебя, а ты не перестаешь причинять ей боль. Однажды ты убьешь ее.

— Ты ничего не знаешь о нас, ты, бандитский уебок, — огрызнулся Мартин, вставая на ноги и спотыкаясь, пока не ударился плечом о полуразрушенный забор на задней стороне участка.

Он прислонился к нему для поддержки, задыхаясь, пока Хаэль продолжать наводить на него пистолет.

— Ты позвала меня на помощь, — сказал Хаэль своей маме, и она набросилась на него по-французски, кричала и вопила. — Почему ты всегда зовешь меня на помощь, если не собираешься бросить его? Почему я вообще здесь?

— Хаэль, — умоляла Мари, хоть и было вполне очевидно, что она понятия не имела, о чем молила. Вместо того, чтобы повернуться к своей матери, глаза Хаэль снова нашли мои. На этот раз, когда я положила руку на пистолет и так сильно надавила на него, что он целился в землю, а не в своего отца. — Он не плохой человек, он просто…ты знаешь, каким он становится, когда выпьет.

Она перестала говорить, позволяя своей голове поникнуть, рыжие волосы развивались по плечам. Его голос с сильным акцентом был мелодичным, но ее слова были за пределами грусти. Она не могла быть сильно старше Памелы, просто еще одна молодая мама из Прескотта, которой никогда не довелось самой побыть ребенком. Мне было так чертовски жаль ее.

— Ты собираешься вышвырнуть его? — спросил Хаэль, поворачиваясь лицом к его маме и засовывая пистолет обратно за пояс. Он обвил свою руку вокруг моей талии и притянул меня ближе, удерживая, словно я была его единственный спасательным кругом во время шторма. Его глаза пылали, пока он смотрел на свою мать. — Нет, не так ли? Ты просто хотела, чтобы я пришел и остановил его, пока он надирал тебе задницу, и все. Я