Пламя в моем сердце - Рита Трофимова
И он хорош гусь. Тоже мне герой-любовник! Лжец, лицемер! Отчего-то Эла была уверена на все сто, что он ни за что не бросит свою Камилу. Разве от такой девицы отказываются? В том числе от собственной свободы, привычек?
Сладкая парочка. Да они друг друга стоят!
Эла медленно огляделась, постепенно начиная воспринимать мир: чистое небо, солнце, дома, лица прохожих.
Вот и всё. Конец душещипательной драмы. Господи, как же дышится легко!
Она обязательно покается перед Эдиком, они поговорят по душам. Он должен её услышать и понять!
Эла поправила макияж, поднялась, расправила плечи и зашагала на остановку.
Это потом она поплачет в подушку и не раз остановится перед зеркалом, выискивая на своём красивом цветущем лице следы увядания. Не зря же эта девка назвала её великовозрастной!
А сейчас она торопилась домой.
Уже в автобусе Эла заглянула в телефон и обнаружила от матери с десяток пропущенных звонков и сообщение. Ну и что стряслось на этот раз?
Она пробежалась глазами по строчкам.
Что? Лина ушла из дома… с Филиппом⁈ Час от часу не легче!
* * *
Эла смогла уговорить мать не пороть горячку и подождать до утра. Но та ещё долго не ложилась спать, крутилась поблизости, вздыхала и охала. Хорошо, что с расспросами не лезла, списывая задумчивое настроение Элы на усталость и безрассудную выходку Лины.
К ночи страсти в семье улеглись. Эла закрылась в детской, желая поскорее уснуть, но сна как ни бывало.
Эла ворочалась в постели и мучилась угрызениями совести. Сердце щемило от боли и осознания вины.
Несколько раз она порывалась позвонить Эдику, но так и не смогла решиться на разговор.
Только под утро в порыве эмоций набросала ему эсэмэс:
«Наверное, нужно пройти через ад, чтобы понять себя и свои чувства. Я люблю тебя, Эдик. Тебя! Умоляю, вернись! И прости меня за всё. За грешные мысли и сомнения. За то, что отпустила тебя».
Лишь спустя час галочки окрасились в синий цвет, оповещая, что послание доставлено и прочитано. Однако Полянский не торопился с ответом.
Эла так и заснула с телефоном в руке. Глупо было надеяться на что-то.
«Ну и пусть. Пусть! Поделом мне! Если он не захочет меня видеть, то будет прав!», — думала она, проваливаясь в сон.
Эла проснулась от мягкого шуршания шагов и невнятного бормотания. Мать отодвинула занавеску, впуская в комнату солнечный свет, и положила на стул чистое выглаженное бельё.
— Эла вставай, пора ехать! — настойчиво сказала она.
— Куда, зачем? — спросонья пробормотала Эла, и тут же память подкинула ей сцены вчерашнего дня.
— Нужно вернуть Лину домой. Поедем немедленно, я собираюсь.
— О, нет, нет, мама, нет! Ты всё испортишь. Я сама! — Эла подскочила в постели и направилась в душ, на ходу проверяя, не пришло ли сообщение от Эдика.
«Не пришло, — с грустью вздохнула она. — Похоже, Полянский всё для себя решил и решение это не в мою пользу».
— А телефон зачем с собой берёшь? — окликнула её мать. — Отдай его мне, намочишь ещё.
Эла, немного подумав, протянула его Марте. И, правда, зачем он ей в душе?
Только потом Эла поняла, какую ужасную ошибку допустила.
* * *
Прошло уже пять часов, как дети ушли в ЗАГС. Эла пыталась дозвониться до Лины, но та не снимала трубку, Филипп тоже игнорировал её звонки.
«И где их носит, в самом-то деле?» — волновалась Эла.
В доме Полянских было тоскливо и пусто. Эла сварила кофе и уселась за стол, чувствуя себя всеми забытой и отвергнутой.
Кофе казался горьким и слишком горячим. Она обожглась, отодвинула чашку и вдруг поняла, как сильно скучает по Эдику.
Вспомнила его улыбку и взгляд золотисто-карих глаз, таких внимательных и любящих, его надёжные объятия… и чуть не расплакалась от жалости к себе.
И что ей теперь остаётся? Влачить жалкое существование брошенки и сожалеть о том, что не смогла сберечь?
Если бы он только ответил на её сообщение с признанием, возможно бы у них завязался разговор. Она бы во всём призналась, покаялась, рассказала ему про Филиппа и Лину. Но теперь… теперь даже мысли такой допустить не могла.
А Вадим? Эла решила аннулировать сделку с салоном. Не хотелось быть ему чем-то обязанной, встречаться с ним лишний раз и видеть эти кобелиные глаза!
Пусть будет счастлив со своей Камилой!
Телефон завибрировал от звонка, и Эла вздрогнула.
Неужели, Эдик?
Эла потянулась к мобильнику и тут же отпрянула, ощутив тошноту и жгучую неприязнь.
На экране светился номер Вадима.
«Господи, а ему-то чего нужно?»
Хмурясь, Эла смотрела на экран и размышляла над тем, стоит ли снимать трубку. Но Вадим продолжал звонить с упрямой настойчивостью.
Ладно. Чего тянуть? Нужно уже расставить все точки над е. Поговорить и покончить со всеми недоразумениями раз и навсегда.
— Я слушаю тебя, Вадим, — ровно сказала она, включив громкую связь.
— Эла, что случилось? — его низкий голос казался слегка отстранённым. Оно и понятно, не так-то просто сразу переключиться с одной на другую.
— Не понимаю, о чём речь?
— Знаю, ты сердишься. Но я был занят весь день и только сейчас прочитал от тебя сообщение.
«Был занят. Известно, чем ты был занят! Всю ночь и весь день», — мысленно усмехнулась Эла, но вслух произнесла:
— И что за сообщение? Насколько я помню, вчера я написала тебе, что Лина приболела и остаётся дома.
— А сегодня в восемь утра от тебя пришла эсэмэска с просьбой о помощи. Могу дословно передать. «Вадим, ты должен помочь! Лина ушла из дома со своим молодым человеком, нужно срочно её вернуть!». Куда она ушла, с каким ещё…? Я с него три шкуры сдеру, — Вадим тихо выругался.
У Элы дух перехватило от внезапной догадки. Выходит, что мать настрочила Вадиму эсэмэс с ее телефона, от ее имени, пока она принимала душ. А потом быстро замела следы. Да как она могла? Старая интриганка!
Эла глубоко вздохнула и медленно выдохнула, решив направить весь свой гнев на Вадима.
— А во сколько, ты говоришь, я тебе написала? — начала она издалека.
— В восемь утра.
— В восемь! А сейчас пятый час вечера. И ты только сейчас соизволил ответить? А если бы действительно произошло что-то серьёзное? — вскипела она.
— По-твоему, ничего не произошло?
