Договор на нелюбовь - Евсения Медведева
– Не звони мне, Царёв!
Глава 12.
Дождь лил как из ведра, я лежала в гамаке на веранде, наблюдая водопад с крыши. Монотонный звук дождя успокаивал, могла бы спать, но сил уже не было. Почти неделю просиживаю штаны дома. Перемыла все, до чего дотягивалась, даже потолки и фасад дома. Покрыла лаком веранду, побелила стволы деревьев, пересадила цветы, и все. Дела кончились.
Жара спала, солнце спряталось за плотной пеленой облачности, поэтому отпал и отдых на реке. Слонялась из угла в угол, стараясь не коситься на телефон. Нет, он не звонил, и даже не писал! Чем бесил неимоверно. Сама не понимала, чего хочу. То ли чтобы он исчез из моей жизни, то ли чтобы позвонил. Бред! Ростова, ты сходишь с ума.
Мне иногда кажется, что он занозой сидит в моей голове. Как навязчивая мысль зудит, будоража мой мозг, чтобы вновь рассыпать воспоминания. Его взгляд, такой живой, говорящий. Касания рук, легкие, но требовательные. Закрыла глаза и укуталась в плед, пытаясь унять мурашки, пробежавшие по телу то ли от прохлады дождя, то ли от него…
– Кать, ты дома? – хлопнула входная дверь и тишина дома лопнула. – Ты где?
– На веранде, мам.
– А чего в темноте? И одна?
– Буля у соседки в карты режется, девки работают, Сева в загс уехали.
– Сева – и женится, – вздохнула мама и села в кресло напротив. – Чудеса.
– Ой, мам. Сама до сих пор в шоке.
– Ты поэтому чернее тучи?
– Я? С чего ты взяла?
– Я что дочь свою не знаю?
– Нет, мам. Все хорошо.
– А что это за мужчина у тебя появился?
– У меня?
– Кать, ты оглохла что ли? Что все переспрашиваешь?
– А как не переспрашивать, если мать со странными вопросами пристаёт, – я закрыла глаза, укутавшись снова в плед. – Ты чего так поздно?
– Квартиры смотрела с риелтором, – повелась на смену темы мама.
– И что? – я еле сдерживала смех.
– На двушку сможем наскрести, – мама уронила голову на руки. – А тетя Галя? С ней что будет? Она же совсем одна. В этом доме её жизнь!
– Мам, ну не все ещё потеряно. У нас ещё есть целых три недели. Может, адвокат толковый попался?
– Какие три недели? Кать? Суд перенесли на неделю, у нас ровно десять дней. Пора паковать вещи, дочь. Нам не поможет даже чудо…
… Чудо. Где оно – чудо это? В сказках только и тусуется, бросив бедных земных людишек свои проблемы разгребать в одиночку. Мама с бабушкой закрылись на совет в кабинете дедушки, тихо звякали вишневой настойкой в хрустальных рюмочках, а я отправилась к себе. Шла медленно, озираясь по сторонам, будто видела этот дом впервые. Коттедж Царева был, конечно, шикарным, но мой особнячок с колоннами был полон жизни, счастья и незабываемых воспоминаний детства. Именно за это боролись все жители «Яблоневого». Не за квадратные метры и не за деньги, что выплатят, а за свою жизнь, что была прожита на этих землях.
Трель телефона в комнате выдернула меня из тревожных мыслей.
– Да, Маша, – подруга по универу просто так не звонила, поэтому брать трубку нужно было, даже если ты пьян, болен или мёртв.
– Катька, спасай! У нас сегодня корпорат, а Жилина с температурой слегла! Кать, молю-ю-ю-ю!
– Мань, ты помнишь, на чем мы расстались в прошлый раз?
– Помню, – завизжала подруга. – Ну, не могу я тебя к себе взять! Нет у меня вакансии! И бюджета на ещё одну танцовщицу нет.
– Тогда за разовые вызовы я беру двойную таксу, плюс бензин, – в ответ крикнула я и бросила трубку.
Машка Мишина ещё на третьем курсе удачно сходила на кастинг, попала в творческий коллектив, прочесывающий все корпоративы и праздники области. С тех пор там и корпит, а пару лет назад директором группы назначили. Так она чуть что – Ростова, спасай – а в состав брать отказывается. Ведьма! Работы у нас для танцоров в городе немного, то есть совсем нет. Поэтому с горем пополам я устроилась в частный детский сад при элитной гимназии, где преподаю танцы деткам, а по вечерам мотаюсь в фитнес-центр, уже ко взрослым, решившимся разбавить серые будни страстным танго.
– Три… два…
Трель телефона приятно разлила бальзам на душу, я чуть помедлила, а потом наигранно-сонным голосом ответила.
– Чего тебе, Мишина?
– Горю я, Ростова! Если через сорок минут тебя не будет на генеральной репетиции, то никакой двойной таксы не жди!
– Лечу-у-у…
Я и правда вылетела из комнаты, чуть ли ни кубарём свалившись с лестницы.
– Убьёшься ведь, Катька! – бабушка встретила меня у кладовки, где валялись мои сценические костюмы и сумка, всегда собранная на всякий пожарный случай.
– Не дождёшься, булечка. Не видать тебе внучка Севочку, пока я жива, – хохотала, одеваясь на ходу. – Я на корпоратив с Мишиной, буду поздно.
– Ты хоть поела? – крикнула вдогонку мама, но её слов я намеренно не услышала, чтобы не разводить диалог. Прячась под джинсовкой, добежала до машины и практически вылетела на проселочную дорогу, забрызгивая грязью стёкла. Поздним вечером город пустел, поэтому я довольно быстро добралась до точки, что скинула мне Машка и чуть не охренела. «Джипси»…
В этот клуб мало кто умудряется попасть, столики вечно на брони, а в зону массовки попасть можно, только пройдя жесткий фейс-контроль. Взяла сумку и бросилась к служебному входу, около которого нервно курили мои друзья и бывшие однокурсники.
– Двадцать шесть минут, Ростова! Ты – мой тыл! – Машка заметно выдохнула, причем с её выдохом вышли и спиртовые пары. Но ничего, ей можно. Год назад её сбила машина у подъезда собственного дома, поэтому из-за перелома шейки бедра танцевать она теперь вряд ли сможет, во всяком случае, не в театральных номерах.
– Я – брешь в твоём кармане, гони деньги вперёд!
– Эх… Катька Ростова, колючка ты, а не танцовщица. Итак, сегодня у нас «Восточная ночь». Костюмы привезли, но сначала прогон без них. Ростова, тебе ой как попотеть придётся за двойную таксу, я глаз с тебя не спущу.
Машка слово своё держала, как и я. Драла меня, как сидорову козу, свирепея, что я заранее не выучила танец, хотя это было невозможно.
Облачившись в наряды
