(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик

— Вот Витька дед у них хороший был, да сгубили его, особенно эта тощая его Катька. Баба видная была, но жиденькая. Я всё шастал к ней, ну там шуры-муры водили, а она взяла и кинула меня. Я тогда, конечно, расстроился и пошёл к Вальке, она вот как раз дородная была, ну и меня приняла, да обогрела, — усы деда опустились вниз, видно, что воспоминания грустные в нём проснулись.

— Эх, хорошо, что Катька меня кинула, и я с Валькой поженился, а то бы как Витька раньше бы умер.

— Так, может, не будешь снова к Катьке ходить? — спросил Митяй, а я, кажется, понял, что у меня вообще никаких историй-то интересных и нет, в отличие от этих двоих. Скучно живу.

— Так я что? Она сама мне постоянно закрутки свои тащит и жамкаться даёт. А я вот как кину её, так будет знать.

Ёкорный бабай! Откуда я вообще это выражение знаю? Точно, меня деревенские покусали. Пора завязывать общаться с местными, потому что чувствую, проникаться начинаю, даже самогону захотелось с закрутками.

Мы вышли на дорогу, а навстречу идут мои друзья. Белла повисла на Толике, Серёжа недовольно шагает рядом, а Алинка — на местном авторитете Борисе. Вот это поворот! Он ещё и смотрит на неё с интересом. Остальные плетутся сзади.

Увидев меня, они машут. Белла, кажется, включила реактивный двигатель — бежит ко мне изо всех сил. Сестрёнка моя, после утреннего происшествия с Машей я даже стал переживать за неё. Она, наверно, тоже нуждается в тёплых словах. Не зря же всё у зеркала крутится и повторяет, что выглядит не очень хорошо.

— Белочка! — кричу я и обнимаю её.

— Марко, как Маша? — спрашивает она, а я поворачиваюсь и вижу, что Николай настороженно смотрит на меня.

— Хорошо, рану обработал, она отдыхает дома, — отвечаю я и добавляю: — На речке порезалась, я помог ей дойти до дома.

— Ой, да он её на себе как герой тащил! — говорит Белка, а я начинаю краснеть. Вот только дедам это говорить не нужно. Потому что они начинают подсвистывать и лыбятся во все свои неполные десять зубов на двоих.

— Привет, — здоровается Борис с дедами и пожимает мне руку. Всё-таки еще помнит после вчерашнего, становится приятно.

— Марко, сегодня всех соберешь, и жду вас в баню, — сообщает Николай Степанович и хлопает меня по плечу. Митяй обнимает меня, и они уходят, а я стою и радуюсь, сам не понимая почему. Может, потому что меня признали, и я теперь свой.

Глава 10

Марко

— Ну что, Марко, герой дня, да? — сообщает мне немного взвинченный Толик. — Решил заботушку проявить, чтобы тебе дали.

— Не твое дело, я человеку помогал прежде всего, — зажимаю губы, едва сдерживая себя, чтобы не треснуть в его наглую физиономию.

Бойцовский дух во мне проснулся с Игорьком, и теперь все время хочется кому-нибудь голову отбить. Толик, на удивление, впервые начинает соображать и успокаивается.

— Не знал, что ты у нас такой спасатель. Что ж, можешь больше не стараться. Если помощь Маше понадобится, я ей организую её, — выплевывает он и выходит из ванной комнаты, где я набирал полотенца для нашей почти дружной компании.

В баню решились пойти не все: большинство устали и пошли отдыхать. Я с Толиком, понятное дело, шли ради Маши, в отличие от Серёжи — фаната бани и всех водных процедур. Его еще маленьким приучили париться отец и дядя. Из девочек согласились пойти только Белла и Алинка. Впрочем, я даже был рад, что пойдут самые близкие, потому что настроение было какое-то упадническое, и хотелось прямо выпить дедов самогон и послушать весёлые истории. Забыться обо всём, особенно о Маше. Меня невыносимо к ней тянуло, и такое было впервые. А ещё я совсем не знал, что делать дальше: завоёвывать? Но как? Игнорировать? Не факт, что справлюсь.

Я всегда был нетерпеливым. «Шило в заднице», — говорила моя мама. Продумывать стратегию и тянуть время — это не про меня. Горячая кровь бурлила, и мне нужно было, чтобы бомбита уже была со мной. Но так не бывает: мы знаем друг друга всего два дня, а через месяц я должен улететь. Как же всё это злит! Может, поговорить с Серёжей? Он подскажет, куда двигаться дальше? Или позвонить отцу? Нет, к нему точно не стоит. Тогда обо всем узнает моя мама, дяди, тети и остальные многочисленные родственники. Начнут уже на следующий день разносить дом Николая Степановича, сватая за меня красавчика — его единственную внученьку-булочку.

У меня не было сомнений в том, что Маша моей родне понравится. Белла не отходит от неё ни на шаг, хотя редко к кому проникается симпатией. Что уж говорить о том, что когда сестрёнке не нравились мои потенциальные девушки, она не стеснялась придумывать всякие небылицы. Например, что у итальянцев принято делать старшего сына евнухом, чтобы другие дети в семье были более плодовитыми. Откуда она это брала, я даже не хочу знать. Чушь, но многие верили, и ещё долго мне приносили шоколадки в знак утешения, и только одна решила, что обязана меня вылечить от такого «заболевания». Потом долго проверяла и гордилась тем, что сотворила чудо. За это я, конечно, был сестричке благодарен.

Думаю, Белла мстила мне за то, что я от нее вместе с Серёжей всех парней отгоняю. Поэтому сильно не злился. Фух, задумчиво вздыхаю.

— Маркуша, мы тебя там потеряли. Ты чего так тяжело вздыхаешь? Полотенце выбрать не можешь? — слышу голос друга.

— Всё нашёл, сейчас банку из-под молока возьму и выдвигаемся.

— Все с тобой ясно, — смеётся Серёжа, а я тоскливо вздыхаю, как раненый щенок. Друг переживает за меня. Начинает мне стишок зачитывать:

— Что ты, девица, грустна,

Молча присмирела,

Хоровод забыв, одна

В уголку присела?

— Да иди ты, — толкаю его в плечо, но он правда особо никуда не двигается, а я вот закусываю губу от неприятных ощущений, всё-таки костяшки пальцев за два дня бойни болят.

— Ты бы хоть обработал, — заботливый спортсмен рассматривает мои руки, а я обнимаю его и шепчу на ухо:

— Серёжка, вот ты идеальный мужик, давай вместе жить будем. Заботиться обо мне будешь, ну этих женщин. Ты всё равно себя хранишь для единственной, а может, она — это я.

Друг хватает меня за ухо и шлёпает