Измена. Хочу тебя разлюбить - Чарли Ви

Бегать за ним ради объяснений не было смысла. Всё вышло, как он и сказал Максу. Только получается, он наигрался мной даже меньше чем за месяц.

От этих мыслей в груди жгло, словно там догорали последние остатки надежды, разъедая огромную дыру во всю грудную клетку. Даже дышать было больно.

И если первые дни я ещё пыталась как-то отвлечься, то через неделю даже с кровати перестала вставать. В этом не было необходимости. Жизнь протекала в доме по своим привычным правилам. До меня никому не было дела: до моих чувств, желаний, мыслей. Даже Ксюша больше не звонила.

И во всём была виновата я сама. Не надо было холодно разговаривать с ней, будто это из-за неё Глеб не пришёл ночевать. Не надо было доверять ей и сближаться. Да и вообще не надо было соглашаться на этот брак. И если быть откровенно честной с собой, то мама была лишь прикрытием перед собственной совестью, на самом деле я просто хотела замуж за Глеба. И до последнего дня надеялась его изменить. Мне казалось, что стоит ему узнать меня, и он обязательно влюбится.

Глупая!

Ведь такое бывает только в фильмах и в книгах. Если Глеб никогда не любил, он и не полюбит. Если он не уважал женщин, то с чего я взяла, что из-за меня он изменится?

Чудес не бывает. Пора принять это. Принять и жить дальше, но второй пункт мне никак не давался. Жить с этим знанием и принятием мне совершенно не хотелось. Вернее, жить совсем не хотелось. Ни ради себя, ни ради мамы. Всё потеряло смысл.

В начале следующей недели раздался звонок, звонили из больницы.

— София Евгеньевна, вы просили звонить при любых изменениях в состоянии Тамары Андреевны.

— Да.

— Вашей маме стало лучше. Она сказала, что хочет увидеть вас.

— Сказала?

— Ну не сказала, моргнула. Но это всё равно теперь выглядит намного шустрее.

— Хорошо, я приеду сегодня.

Ещё час я пыталась заставить себя встать, но вновь закрывала глаза, чтобы полежать десять минут, а потом ещё десять. К шести я буквально выползла из дома. Голова кружилась от слабости. Всё-таки постоянное лежание не самое лучшее положение для организма.

Зато как только я вошла в палату, в глаза сразу бросился мамино состояние. Оно было заметно лучше: порозовели щёки, взгляд стал более живой. При виде меня она попыталась улыбнуться, рот искривился, уголок губ с правой стороны приподнялся вверх.

— Мамуль привет! Как ты изменилась.

Я подошла к её кровати и присела рядом. Её правая рука шевельнулась, словно она хотела её поднять, но не хватило сил.

— Я всегда знала, что ты у меня сильная. Всё будет хорошо. Ты обязательно поправишься.

Она моргнула и приоткрыла рот.

— А-а, — раздался тихий протяжный звук.

— Ты хотела сказать, да?

Она моргнула.

Я не могла поверить, как за такой короткий срок ей стало намного лучше. Она будто загорелась желанием жить. ЗНачит, всё-таки не зря было это замужество. И все мои переживания окупятся здоровьем мамы.

— Ы-ы.

Мама снова попыталась что-то сказать.

— Ты? Ты хочешь знать как у меня дела?

Она согласилась и слегка наклонила голову.

— У меня всё хорошо, — я заставила себя улыбнуться. Ещё не хватало грузить её своими проблемами. — Глеб замечательный. Да ты и сама видела, какой он… Дом большой, внутри всё очень стильно и красиво. И сад есть. Тебе бы он понравился. Представляешь, там рододендроны растут. Помнишь, ты хотела у себя в палисаднике посадить, но боялась, что климат не подходит.

Я сжала её сухие длинные пальцы.

— Представляешь, как будет здорово, когда ты сможешь снова заняться цветами. Мы с тобой разобьём сад, построим беседку, засадим всё цветами и ты будешь пить утром чай, любуясь этой красотой. Помнишь, как мы с тобой раньше мечтали?

Я просидела с мамой около часа, рассказала про свой поход в салон, про Ксюшу и Макса, о личной машине, лишь о Глебе и наших отношениях старалась не говорить.

Мы попрощались, и я вышла из палаты, чтобы не мешать с вечерними процедурами. То ли оттого что резко встала, то ли от голода почувствовала головокружение. Вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела. Надо было что-нибудь срочно перекусить. В фойе больницы стоял автомат с кофе и я, не торопясь, направилась по лестнице на первый этаж. После каждого пролёта приходилось останавливаться и передыхать, головокружение не проходило. Вроде спуститься с третьего этажа никогда не было для меня проблемой, а сейчас мне показалось, что уже прошло полчаса, а я с трудом преодолела один пролёт. Меня бросило в холодный пот, кожа покрылась испариной, в ушах шумело. Мимо проходила медсестра и, заметив моё состояние, подошла.

— Плохо?

— Д-да. Наверно, давление упало.

— Стой тут, сейчас позову ещё кого-нибудь. А то если упадёшь я тебя не дотащу.

Глава 23. Одиноко

Я чувствовала, что меня куда-то ведут, но перед глазами всё расплывалось.

— Вот. Присаживайся, если не можешь сидеть ложись.

Я легла и тут же отключилась. Не знаю, сколько пролежала без сознания. Когда пришла в себя, чувствовала себя уже лучше. Осмотрела белый потолок, стены. За деревянным столом сидел тот самый врач, который встречал Глеба. Как же его звали? Я никак не могла сосредоточиться и вспомнить.

— Вам стало лучше?

Я кивнула и попыталась сесть.

— Нет, нет. Лежите. Пока лежите. Ваш муж нам голову отвернёт, если с вами что-то случится.

— Не бойтесь, не отвернёт.

— Но всё же полежите. Давно вы были у врача?

— Год назад, наверно. На медосмотре, когда санкнижку продлевала.

— А раньше головокружения были?

— Да. У меня пониженное давление с детства.

— Возможно, генетически с отцовской линии? У вашей мамы, наоборот, повышенное.

— Может быть, мы с ним не общаемся.

— Предлагаю вам пройти обследование, за наш счёт естественно. Глеб Викторович и так много помогает нашей больнице. Это лишь малая толика того, чем мы могли бы вам помочь.

Пройти обследование бесплатно без очередей, это была моя мечта с того момента, как я стала работать продавцом, где требовалась санкнижка.

— Что от меня требуется?

— Только согласие, подпись и ваша кровь.

Я расписалась, через пять минут пришла медсестра и помогла мне пройти в процедурный кабинет, где взяли кровь. А когда меня привели обратно в кабинет главврача,