Мой кавказский отчим - Нина Северова

Сжимаю телефон с такой силой, что он хрустит. Надо ехать к ней и самому всё узнать. Бесит. Как всё раздражает.

— Останешься в больнице на несколько дней. И смотри под ноги, чтобы ещё раз не навернуться, — бросаю Марине и выхожу из палаты.

Дауд сидит под дверью, взгляд затравленный. Устал носиться с Мариной, так ещё и Софию надо бдить.

— До утра будь здесь, потом поставлю к Марине кого-то другого. Где сейчас София?

Дауд смотрит в телефон, тыкает на карту.

— Едет в сторону города. Наверное, домой. Конкретно эта трасса ведёт прямо через их дом.

Должно стать легче, что она едет домой, но нет. Чем она занималась всё это время? Одна была или с кем-то? Не хочу допускать мысль, что кто-то был рядом. Я же сразу грохну этого сопляка. Софии нравятся парни ее возраста? Я всё-таки слишком старый для неё? Блядь.

В машине звоню ей. Долго не поднимает и я чувствую, как из ушей идёт пар. Ненавижу, когда меня игнорят.

— Аслан? — слышу ее голос и всё в момент отпускает.

— Ты долго не отвечаешь на сообщения и домой ещё не приехала. В чем дело, София? — еле сдерживаюсь. Хочется орать.

— Хотела побыть одна. Откуда ты знаешь, что я ещё не дома?

Блядь, и даже не пытается оправдаться!

— Потому что ты моя, забыла, малышка? Я знаю каждый твой шаг. Почему ты не поехала сразу домой, как обещала? — завожу машину, еду к ней.

— Я не обещала. Я сказала, что мне пора и не уточняла детали. Поехала на озеро проветрить голову.

Сжимаю руль. Твою мать, София!

— Ты была одна?

— Да.

— А сейчас тоже одна?

— И сейчас тоже одна. Это допрос?

Хорошо, что красный светофор и я остановился. Иначе бы гнал как ужаленный.

— София, я волновался, когда ты не отвечала. Вечер закончился погано, но это не повод нервировать меня, — стараюсь говорить спокойно, но не получается.

— Во-первых, я тебя не нервировала. Во-вторых, я просто была на озере. Ничего страшного не случилось. И я не понимаю, почему должна оправдываться перед тобой.

— Ты — моя женщина, София! Будешь оправдываться и отвечать на мои вопросы, потому что по-другому быть не может.

— Аслан, ты слишком много на себя берёшь. Этот разговор ни к чему не приведёт. Поэтому, поговорим завтра или через время. Спокойной ночи, — скидывает вызов.

Я держу телефон в руках и слышу оглушающую тишину. Она, блядь, бросила трубку? Я много на себя беру? Какого черта?

Нервы на пределе, я зол до такой степени, что хочу всё разнести к ёбаной матери.

Доезжаю до дома Софии минут за пятнадцать. На улице темно, хоть глаз выколи. Фонари есть только вдоль их дома, больше нигде. Надо это исправить, нехер ей по темноте даже на машине ездить.

«Выходи, я подъехал. Если не выйдешь, разбужу весь дом».

Отправляю сообщение и морщусь от этого дебилизма. Манипуляция чистой воды, но нам надо поговорить прямо сейчас. Я хочу ее увидеть.

Через пять минут малая часть ворот открывается и София выходит в домашней одежде. Штаны и толстовка, волосы собраны. Глаза… заплаканные. Такая маленькая и хрупкая, что я теряю запал на ругань.

— Садись, — открываю ей пассажирскую дверь.

Залазит, на меня не смотрит. Ладно, хорошо. Отъезжаю метров на сто от их дома, чтобы не сиганула. Напрягается.

Хочу что-то сказать, но тянет к ней так, что я тяну ее в свои объятия. Она немного сопротивляется и это выводит. Целую её с напором, практически пожираю. Держу за затылок и не даю отодвинуться. Только моя, для меня.

София не успевает отвечать, я знаю, что снова давлю и это для неё слишком. Но не могу по-другому. Её дерзость ранит и я теряю контроль. А я всегда всё контролирую. Выводит меня на эмоции, как пацана.

Провожу рукой по острым ключицам, бархатная кожа ласкает грубую ладонь.

— Где подвеска? — отстраняюсь. София лежит на моем плече и смотрит мне в шею. — Посмотри на меня.

— Сняла на ночь.

— Ты собиралась спать? — нажимаю большим пальцем на мягкие губы.

— Да.

— Одна?

Нахера я это спрашиваю? Понятное дело, что одна. Но ревность меня душит и я не могу справиться с ней.

София сводит брови и… я вижу, как из правого глаза стекает слеза. Блядь, Аслан.

— Конечно, одна. Я в отцовском доме, кто со мной ещё может быть? — в голосе обида. Какой же я мудак.

— Нет, полежи ещё, — давлю ей на грудь, когда она хочет встать. София вздыхает и обмякает, будто сдается. Не хочу так. Только не так.

— Почему ты плачешь? — распускаю волосы, наматываю их на кулак. Мягкие, вкусно пахнут.

— Из-за тебя.

— Конкретно, из-за чего?

— Из-за всего. Ты уехал к Марине — это расстроило. Хотя я понимаю, что не специально. Постоянно давишь и контролируешь. Говоришь слишком красивые слова, но подкрепляешь их только угрозой забрать замуж. У меня не должно быть никакого самостоятельного выбора. Но я не хочу так. Ты мне нравишься, но кажется, я опять выбираю не того человека.

У меня перехватывает дыхание. Я такой монстр для неё? Не того человека — опять⁈

— О каком «не том» человеке ты говоришь?

— Это неважно. Прошлое осталось позади. Но я наступаю на те же грабли, видимо, опыт не засчитался, — встаёт с моего плеча, снимает тапочки и подгибает ноги. Закрывается от меня.

— Я не тиран, София. Просто… Знаю, как будет лучше.

— Для тебя.

Прикрываю глаза.

— Нет, для нас. Я хочу, чтобы у нас всё было хорошо. И готов для этого всё сделать. Но в моем возрасте характер не изменить.

— Поэтому предлагаешь мне всегда подстраиваться под тебя и молча соглашаться со всем? — смотрит в глаза.

— Нет. Предлагаю… разговаривать и искать компромиссы, — сам не верю, что говорю это. Всегда было только по-моему, я ни к кому не прислушивался.

— Хороший вариант, мне нравится, — смотрит перед собой.

— Почему ты не отвечала мне? — включаю печку, когда вижу, что София трет руки.

— Хотела побыть одна.

— Полегчало?