Тайный ребёнок от Босса (СИ) - Ани Марика

Мне нравится, с какой любовью обставлен дом. Нет ничего вычурного и кричащего. Скромно, но со вкусом.

Мы располагаемся в просторной, светлой и застекленной столовой. За окнами вид на сосновый бор. Ещё бы снега нам для антуража. И я влюблюсь в это место.

Меня знакомят с последним членом семьи. Мужем Полины, Михаилом. И мы приступаем к очень сытному и вкусному обеду.

Я вижу напряжение между мужчиной и остальными родственниками. Поэтому максимально стараюсь оттянуть на себя внимание. Старший Бессонов мне в этом помогает. Буквально заваливая меня вопросами о работе, о своём детище, о делах, которые ведёт Рахлин, о клиентах и о коллегах, с которыми работал бок о бок.

— Ну, хватит тебе, Гена! — шутливо возмущается мать семейства. — Лера отдыхать приехала, а не отчитываться перед тобой. У тебя для этого сын есть.

Вот зря она внимание мужа на сына переводит. Там явно холодная война между ними. Знать бы ещё из-за чего.

— Всё в порядке, Наталья Юрьевна, — опять стараюсь прикрыть шефа. — Я, честно говоря, борщом наелась. Очень уж он у вас вкусный, наваристый.

— У меня особый рецепт, — улыбается женщина.

— Надеюсь, не секретный. Поделитесь?

— Конечно не секретный, запишу тебе на бумажке, — машет рукой маман, киваю. Я вправду борщ очень люблю, и не всегда мне нравится, как его готовят.

Рядом сидящая дочь громко хмыкает. Перевожу взгляд на Полину. Она весь обед цепко наблюдает за нами с Ромой. И я явно ей не нравлюсь. Интересно почему?

Нас отвлекают девочки помладше. Им уже скучно, они поели и активно пытаются отпроситься на прогулку. Самая младшая к Роме лезет, хочет распаковать тот подарок, который получила от него же.

— Ты распакуй с Машей и Дашей, потом придёшь и расскажешь, понравился или нет, — предлагает ей мужчина.

— Не-ее-ет, я с тобой хочу, — конючит ребенок.

Рома колеблется, вижу, что не хочет меня оставлять одну на съедение своей семейки. Но и племяннице отказать не может.

— Иди, — склонившись к уху, шепчу. — Я справлюсь.

— Если что, беги в детскую, — улыбается благодарно мужчина и в губы целует. Так быстро и внезапно. Не успеваю среагировать.

Провожаю его немного ошалевшим взглядом. Вот зачем он это сделал? Теперь всё семейство будет думать, что мы встречаемся. Хотя, скорее всего, уже так думают.

Набираю в лёгкие необходимый кислород и с улыбкой смотрю на притихших родственников. А они совершенно точно сделали определенные умозаключения.

Мысленно хлопнув себя по лбу, начинаю рассказывать про Галину Павловну и её выход на пенсию. У меня успешно получается сменить тему, и мы ещё минут двадцать увлеченно обсуждаем работу.

В общем, семейные посиделки проходят не так ужасно. Мы с женской половиной прибираем стол. Полина уходит с мужем прогуляться, пока ещё не холодно.

Наталья же меня в оборот берёт. Показывает дом, рассказывает разные истории о значимых статуэтках, картинах и вазах. Все привёз из разных стран её муж в подарок. Вот она их бережно и хранит.

Мы останавливаемся возле панорамного окна. Отсюда видно небольшую беседку. И наших мужчин. Отец и сын курят в разных углах этой беседки. Не знаю, общаются ли. Похоже, нет.

Наталья Юрьевна тяжко вздыхает, прижимая к груди ладонь. Видно, женщине больно от их конфронтации.

— Никак Гена не может Рому простить, — мать семейства губы поджимает. И переводит взгляд на меня. — Иди к ним, Лера, иначе опять поругаются. А у Гены сердце больное.

Ещё одна Бессонова во мне громоотвод увидела. Естественно, я не отказываю, влезаю в свои угги и топаю. За спасение семейных выходных босс просто обязан не только выписать премию, но и дать мне отгулы.

На повороте, буквально в нескольких метрах от беседки, я поскальзываюсь на скользкой плитке и, вскрикнув, падаю. Мне не больно, ничего не сломала. Приземлилась на пятую точку. Но паника просто глушит здравый смысл.

— Встать можешь? Всё хорошо? — Рома склоняется надо мной, пытается за подмышки поднять.

Не вижу его лица, ртом хватаю холодный воздух и стараюсь унять удушливый страх за жизнь моих двойняшек. Через пару минут в себя приду и пойму, что вела себя глупо, но сейчас мне вправду мозг просто отключили.

— Где болит? Скажи, — босс всё же поднимает меня, осматривает, замечает мои руки на животе и брови хмурит. — Живот болит? Скорую вызываем? Пап!

— Стой, — в себя прихожу, моргаю часто-часто. — Всё… всё в порядке. Я просто испугалась. Глупо получилось. Прости. те.

— Ничего страшного, Валерия, — улыбается участливо Геннадий Викторович. — У Натальи полная аптечка для разного рода ушибов и ссадин.

— Мне бы просто полежать. Проводишь? — спрашиваю у Ромы, чтобы этих двоих вместе не оставлять. Так бы лучше мне одной побыть. Проанализировать собственное состояние.

Мужчина хмуро кивает и, приобняв, ведёт к дому.

Как я и думала, Бессоновы поселили меня в одну комнату с Романом, чтоб его, Геннадьевичем. Но сейчас не возмущаюсь. Просто ложусь на краешек большой кровати и стараюсь расслабиться.

— У тебя точно всё нормально? — спрашивает мужчина, садясь рядом. Киваю с улыбкой. Сейчас он такой домашний и какой-то родной, что ли.

Двигаюсь на середину и тяну его, молчаливо прося лечь рядом. Рома ложится на бок и даже обнимает. Прячет у себя на груди и хвост распускает, стягивая очередную резинку. Вот что за фетиш на распущенные волосы?

— У тебя замечательная мама, — шепчу, чтобы хоть как-то разбавить интимность атмосферы. — И папа.

— Угу, — бурчит, чуть отстранившись, в глаза смотрит и криво ухмыляется. — Сын у них только разочарование семейства.

— Почему?

— Не бери в голову, — отмахивается мужчина. — Лучше в рот возьми.

— Рома! — бью его по груди, но продолжить возмущаться не успеваю, он сползает чуть ниже и сминает мои губы с тихим рыком.

Он не даёт отстраниться, удерживает за затылок и целует. Жадно, голодно и грубо. Жёстко отбирает крохи кислорода, наполняя в ответ лишь жаром желания.

— Мы в доме твоих родителей, — стараюсь вразумить. Но он утягивает меня в омут порока своими поцелуями. Прикусывает подбородок и языком ведет по бешено бьющейся венке на шее. — Ро-ома-а!

— Тш-шш-ш, сюда никто не зайдёт, — шепчет мужчина.

— Не зайдёт, но могут услышать, — корябаю ногтями плечи, то ли отстранить его пытаюсь, то ли добраться до оголённой кожи.

Он перехватывает одну руку, вниз ведет и прижимает к плоти железобетонной.

— Три недели на тебя стоит, Ланская. Ждёт тебя, — выдыхает мужчина и, нависнув, смотрит порочными зелеными глазами. — Хочешь ведь.

— Я не…

— Хочешь, Лера, — ребром ладони врезается между ног, вызывая острую вспышку наслаждения. Меня аж всю