(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик
И дело уже не только в её больших сиськах или моём первоначальном желании овладеть ею и поглотить. Хотя это никуда не делось, стало только сильнее и острее. Мне нужно довести её до сладких стонов, срывать с её губ поцелуи и жадно поглощать их. Но самое важное — это она.
Мне хорошо рядом и спокойно. Я чувствую себя рядом с ней как дома. Все вокруг нее родное, близкое, даже дед Коля, Митяй и корова Буренка. С ней я на своем месте.
У меня есть Маша. Эти слова, сказанные Толику, играют по-новому.
Моя булочка, бомбита, пышечка… Мне становится так просто и легко. Вот она, истина. У меня есть она. И меня начинает трясти.
— Маркуша, успокойся.
Как так? Я же просто хотел секса. И теперь хочу только с серенадой под луной и признаниями.
— Сережа, а что делать, если ты влюбился?
— Радоваться.
— А ты не влюблялся раньше?
— Нет, но очень хочу встретить ту самую.
— Но ты бы мог встречаться с другими, спать и искать ту самую, как ты понял, что это не принесет счастья?
— Зачем тратить время на тех, с кем не хочешь связать свою жизнь? Зачем целовать и понимать тех, кто не даст и доли тех эмоций, что даст тебе твоя любимая девушка? Но это просто я такой, мой папа такой, мой дед. У нас такое семейное, — уверенным тоном произносит друг.
А я впервые понимаю, о чем говорит Сережа, о чем говорил всегда мой отец. Когда убеждал, что мужчина, который полюбил, — счастливый мужчина. Вставляет только от своей. Та, которая запала внутрь. Никого, кроме Маши, больше не хочу ни видеть, ни слышать, ни обнимать. Только ее, ту, которую люблю.
— А ты в первый раз влюбился? — спрашивает Сережа.
— Во втором классе нравилась девочка, но она сдала меня, что я жвачки под стол клеил, и любовь прошла, — смеюсь я.
— Ну а сейчас? Какого это?
— А сейчас... Если бы Маша захотела бы меня сдать за клеение жвачек, я бы простил. Даже внимание на это не обратил бы. Но если бы она перестала со мной после этого общаться, то просил бы еще и прощения, лишь бы снова разрешила рядом сидеть.
Глава 15
Машенька
Вокруг темнота, лишь яркий свет костра освещает лица ребят. Мы сидим на поваленных деревьях и слушаем звуки гитары. Спокойная игра Бориса делает этот вечер особенным. Многие подпевают ему, Изабелла щебечет с местными парнями. Алинка сидит задумчиво, не реагируя на музыку. Она лишь изредка смотрит в сторону Марко и Сережи. Я тоже хотела бы взглянуть, но решила, что буду игнорировать парня. Когда они пришли за мной, я старалась не подавать виду. На его приветствие я просто махнула рукой и, схватив Беллу за руку, поспешила вперед. Понимаю, что правильнее было бы показать, что все в порядке, не прятаться от взглядов и слов, но женская обидка, накопившаяся за целый день, не позволяла мне разговаривать с неполноценными итальянцами.
Я ощущаю постоянное тепло в области головы, словно кто-то сверлит во мне дырку. Поворачиваю голову в сторону Марко. Рискую взглянуть, надеясь остаться незамеченной. Но на меня неотрывно смотрят два темных глаза с предостережением, словно собираются наказывать. Отворачиваюсь в замешательстве. Как же его понять? То он изучает меня, то сбегает, словно ошпаренный.
Разглядываю костер и снова ощущаю тепло, но уже в области спины. Горит еще жарче, оборачиваюсь и встречаюсь взглядами с Игорьком. А этот чего хочет от меня? Киваю ему головой, мысленно отправляя удар в область лба, но он только скалится. И где, интересно, его «новая девчина, беспрекословная рабыня»? Хмурюсь и ругаю себя. Нельзя так, Машка, все-таки «не виновата девчина, что у нее парень тот еще козлина». Вот это я рифмовщик. «А у Машки будет муж-милашка или, может, итальяшка». Да ну эти рифмы. Потому что сейчас «у Машки лишь штаны сидят в натяжку».
Игра на гитаре заканчивается. Я оборачиваюсь и вижу, как Марко что-то говорит Сереже. Тот кивает и берет гитару у Бориса. Они начинают обсуждать что-то между собой. Сережа перебирает струны, Марко поправляет свои кудрявые волосы, смотрит на меня, а затем начинает петь.
Под огромной луной
Темный лес укрывал
Нас зеленой листвой...
Глава 16
Марко
Держу Машеньку за руку, и в таком виде мы подходим к ребятам. На нас направлены взгляды: кто-то смотрит с неверием, а кто-то с недоверием. Но мне безразлично на их мысли, а вот на девчонку мою заглядываться больше никому не дам. Иначе убью. Впервые я чувствую ответственность за другого человека, и это чувство сродни тому, что она теперь — моя собственность. Возможно, это не совсем правильно, но сегодня во мне что-то мальчишеское умерло и пришло мужское. Моя самка, никому не отдам. Пометить и спрятать. Её согласие и то, что она сейчас сидит рядом в моей толстовке, делает меня безумным. Не хочу думать, что было бы, если бы она мне отказала. Боролся бы до конца, доказывал бы, что я тот самый. Она так дрожала, и сейчас трясется, как заяц. Я обязательно её успокою, что мы не на время, а навсегда. И как же я от этого кайфую.
Провожу рукой и понимаю, что у моей пышечки потеет ладошка, нервничает, ну ничего, будем это исправлять. Сажаю Машу на бревно и, усаживаясь с ней рядом, обнимаю одной рукой за талию. Моя толстовка ей велика, болтается около колен, капюшон скрывает лицо. Спряталась от всех, наверно, чтобы остальные не заметили её красные щечки и покусанные мной губы. Оживляюсь от воспоминаний, хочется утащить свою бомбиту и уже не останавливаться в ласках. Внутри всё зудит, потому что сейчас уйти точно не получится. Не стоит давать лишние слухи.
Утыкается мне в плечо, а я целую ее в макушку. Рукой незаметно протискиваюсь под толстовку, залезаю под кофточку и, нащупывая мягкий животик, глажу его. Как же хорошо, и если Маша сначала напряглась, то теперь под моими гладкими нежными касаниями она расслабляется и, поднимая голову, волнительно смотрит на меня.
Хорошо, что Серёжа
