Прекрасное изгнание - Кэтрин Коулс

— Черт… — выдохнул Линк, и его руки тут же обвили меня, окутали, как броня. Он обнял меня так крепко, что я утонула в этом и это было прекрасно.

Впервые за больше чем десять лет я почувствовала себя по-настоящему в безопасности. Будто никто не сможет до меня добраться, пока он держит меня так. Я впитывала в себя все, что было в Линке. Этот запах бурбона и кедра, его тепло, ощущение силы.

Он не отпускал долго. Так долго, что мне показалось — солнце за окном успело опуститься ниже. Но для меня этого было все равно мало. Когда он наконец отстранился, его ладони — шершавые, крепкие, с мозолями бойца — обрамляли мое лицо. И в этом тоже было чувство безопасности.

— Скажи, что их поймали. Скажи, что эти ублюдки гниют в тюрьме.

Как же мне хотелось сказать «да». Хотелось знать, что я никогда больше не услышу их шагов за спиной. Но я не могла.

— Одного поймали. — Я сглотнула. — Я видела, как стрелял именно он. Не тот, кто отдавал приказы. Но моего описания хватило, чтобы его нашли. Мое показание отправило его за решетку.

Большой палец Линка погладил мою щеку:

— Ты чертовски сильная.

Я не была сильной. Все еще боялась темноты. Все еще держала всех на расстоянии. Но я не сказала ему этого. Вместо этого — выдохнула другую правду:

— Главаря так и не нашли. Того, кто отдавал приказы. Тот, кого поймали, так и не сдал его. А я видела только его ботинок. Слышала голос, как он издевался над мамой… и как сказал, что найдет и меня.

Пальцы Линка сжались, лицо потемнело:

— Черт возьми…

— Полиция пыталась связать его с отцом или с наемником. Но следы денег исчезли в Швейцарии.

— Скрывал следы, — процедил Линк.

— Да. И использовал эту анонимность, чтобы попытаться снова. Он не хотел рисковать. Вдруг я запомнила больше, чем думал.

Линк отпрянул, как будто боялся, что может сделать мне больно. Провел рукой по волосам, потянув за пряди:

— Что значит… попытаться снова?

Я тяжело сглотнула.

— После смерти родителей меня определили в приемную семью. Из родни осталась только дальняя тетя, но она не могла взять меня к себе. Я жила в доме с несколькими другими детьми. И однажды ночью кто-то вломился туда. Позже выяснилось, что взломали базу соцслужб, чтобы узнать, где я.

Кулаки Линка сжались, он зарычал, будто хищник.

— Женщина, которая управляла домом, миссис Дирборн, спасла мне жизнь. Должно быть, услышала шум. Вышла из спальни и наткнулась на человека в маске у моей двери. Нет, не человека — киллера. Наемника. Ее ударили, но она успела закричать, чтобы я бежала. Как и мама, она спасла меня.

Я выдохнула, горло горело от воспоминаний:

— Я так испугалась. Выпрыгнула в окно и бежала, пока не упала от усталости. Без обуви, на голых ногах. Я не знала, куда идти.

Слезы наворачивались на глаза, воспоминания ударяли одно за другим.

— В конце концов, я добежала до церкви. Моя семья не была религиозной, но я подумала, что там будет безопасно. Забилась в последний ряд и, должно быть, уснула. Очнулась, когда меня разбудила монахиня и спросила, все ли в порядке.

Линк смотрел на меня, не двигаясь. Боль и ярость застыла у него на лице.

— Потом приехала полиция и отвезла меня в участок. Тогда меня и оформили в программу защиты свидетелей.

Глаза Линка распахнулись:

— Защита свидетелей? — повторил он.

— Меня отправили на другой конец страны. Даже Нора с Лолли не знали, кто я и откуда. Только то, что мне нужен был дом и забота. Они были терпеливыми. Никогда не лезли с вопросами. Просто были рядом. Опорой. Я никогда не смогу отплатить им за это.

Линк снова подошел ко мне и заключил в объятия:

— Сейчас ты в безопасности.

И я чувствовала, что эти слова он говорил не только мне — себе тоже. Мне хотелось поверить. Хотелось. Но я не была уверена, что смогу.

— Записка… — прошептала я.

Линк отстранился, но все еще держал меня за плечи:

— Ты думаешь, кто-то узнал?

— Я знаю, кто ты на самом деле, — повторила я красные буквы.

Он выругался:

— Тебе нужно связаться с куратором по делу.

— У меня его больше нет. Я вышла из программы, когда мне исполнилось восемнадцать.

Глаза Линка потемнели:

— Почему?

Я выпрямилась, будто внутри что-то взбунтовалось:

— Ты понятия не имеешь, каково это. Постоянные запреты — кому что можно говорить. Ощущение, что за тобой наблюдают каждую секунду. Что даже ту крошечную жизнь, которую ты с трудом построила, все время изучают под микроскопом. Я хотела свободы.

Пусть я пока не добилась всего, чего мечтала, пусть страх все еще мешал тянуться к большим мечтам — но это мой выбор. Не решение какого-то агента, сидящего у меня за спиной. И теперь я могу идти к жизни теми шагами, которые выбираю сама. Когда буду готова.

Как сегодня. То, что я рассказала Линку… Черт, это было гораздо больше, чем просто крошечный шаг. Это был гигантский скачок. И я решилась на него из-за того, что он заставлял меня чувствовать.

Он чуть расслабил плечи и вновь прижал меня к себе.

— Мне так чертовски жаль. Даже представить себе не могу, через что ты прошла.

Я вздрогнула в его объятиях, вновь сжав пальцами мягкую ткань его футболки. Мне нужно было за что-то держаться. Зацепка, чтобы не провалиться назад — в те кошмары, что всегда были рядом.

— Кто знает? — спросил Линк.

— Колсоны. Пара человек в бюро. И маршалы.

Он выдохнул:

— Нужно звонить Трейсу.

Теперь я отстранилась:

— Я не уверена...

— Арден. — Он прервал меня. — Это серьезно. Если кто-то знает, кто ты на самом деле…

Моя жизнь могла быть под угрозой. Живот скрутило от страха.

— Звони, — прошептала я.

Хотя знала: это будет началом конца моей свободы. Снова.

15

Линкольн

За те пятнадцать минут, что потребовались Трейсу, чтобы добраться до дома Коупа, я наблюдал, как из Арден будто вытекла вся жизнь. Вместо огня в глазах и энергии — полное поражение. Я чертовски ненавидел это.

Входная дверь распахнулась, и Трейс влетел внутрь, его ботинки громко застучали по полу, проглатывая расстояние.

— Что, черт возьми, произошло?

Я среагировал инстинктивно, встал между ним и Арден, подняв руку в примирительном