Вторая жена. Ты выбрал не нас - Оксана Барских

Мне всегда казалось, что мама беспокоилась обо мне и давала любовь, на которую была способна. Конечно, я видела, что старших братьев она любит сильнее, но списывала это на то, что они мальчики, продолжатели рода. Так часто бывает в семьях по типу нашей, когда больше внимания уделяется мужчинам, но никак не девочкам. А уж когда родилась Амина, мама была рада больше всех. Вела себя с ней так, будто она ей куда роднее, чем я. Именно тогда я и решила, что мама меня любит, раз так балует внучку и думает о ней чаще, чем о себе.

Но ее слова и действия, сочащаяся в словах ненависть перечеркивают всё то хорошее, что я от нее видела.

Приходится признать суровую реальность, где мамина любовь никогда не была обращена в мою сторону. Неужели я не ее дочь? Другого объяснения у меня просто-напросто нет.

Может, отец изменил ей, но решил не жениться, а привел в дом новорожденную меня, чувствуя ответственность за свой проступок?

Ответ на этот вопрос я могла получить только от родителей. Братья, даже если что-то знали, никогда ни в чем не признаются, так как не пойдут против отца и матери.

– Доктор, – прошептала я, увидев, как мать ринулась в мою сторону.

Как-то рефлекторно я подняла руки, словно тело само по себе отреагировало, опасаясь, что она нападет на меня, и это не укрылось от взгляда врача. Он как-то споро оттеснил ее, окликнул медсестру, а затем начал меня осматривать.

– Что со мной?

– Переутомление, вызванное стрессом, спровоцировало у вас снижение артериального давления и обморок, Дилара Хамитовна.

Мать заскрежетала зубами и скривилась, и я заметила выражение ее лица, когда она думала, что на нее никто не смотрел.

– У вас повышенная аритмия, давление нам удалось стабилизировать, но я рекомендую вам остаться под нашим наблюдением на пару дней, чтобы понаблюдать ваше состояние в динамике и исключить куда более серьезные недуги.

– У меня маленький ребенок, и я не уверена… – забормотала я, не желая оставлять ни с кем Амину.

Матери теперь доверия не было, а с Саидом я ее ни за что не оставлю. Инжу ее сживет со свету, а Саиду будет всё равно, он ведь не считает ее больше своей дочерью.

– У вас ведь есть муж, он вполне может присмотреть за ребенком. У вас ведь не грудничок? Судя по карте, – врач листает документы в руках, – вашей дочери четыре года.

– Глупости это! – повышает голос мама и снова выходит на первый план. – Дилара сказала же вам, что не может остаться в больнице, ей нужно домой! У нее муж и ребенок, ей надо следить за домом и вести хозяйство, а не прохлаждаться в больнице и симулировать болезнь!

Мама в этот момент выглядит неадекватной, даже врач посматривает на нее таким взглядом, будто хочет вызвать бравых санитаров, чтобы скрутили ее и отвели на обследование в психиатрическое отделение.

Я и сама удивлена, ведь никогда раньше такой взвинченной ее не видела. Она всё время нервно постукивает ногой по полу и поглядывает на выход, словно чего-то боится. Отца и братьев при этом поблизости не наблюдается, как и дочери, и я начинаю вдруг нервничать. Может, что-то случилось, пока я была без сознания?

– Ваш отец и братья сдают кровь на анализ. Переживали за вас и решили подстраховаться на случай, если вам понадобится переливание крови.

– Со мной что-то серьезное?

Я сразу же распереживалась, так как думала, что это обычный обморок, вызванный стресс, ведь врач мне прямо так и сказал, но он спешит успокоить меня, чтобы я не нервничала лишний раз.

– Нет, просто подозревали, что у вас анемия, и хотя я несколько раз предупредил, что переливания не понадобится, но ваших родственников не остановить.

В отличие от врача, мать не улыбается. Ее лицо искажено напряжением, а в глазах притаился страх. И когда в палату вдруг входит одна из медсестер, пряча от моей матери взгляд, даже я настораживаюсь.

Вскоре на пороге палаты появляется хмурый отец, но на меня не смотрит. Его внимание приковано к матери.

– От кого ты родила Дилару?

Глава 19

Я задерживаю дыхание, боюсь пропустить что-то важное, но мать не отвечает отцу и выводит его в коридор. Причитает, что он опозорил ее перед больницей, несет всякую ересь, и что такие разговоры должны проводиться наедине.

Мое сердце колотится так быстро, что у меня болит за грудиной, а в ушах шумит, но я не издаю ни звука.

Я едва сдерживаю слезы, чувствуя, что моя жизнь рушится. Отец никогда не стал бы задавать таких вопросов, не имея веских доказательств, и от этого мне горько.

В голове полная каша, так как из-за отношения ко мне матери я могла бы скорее предположить совсем иной исход. Что это она мне не мать, а не наоборот.

– Вы знаете, в больнице я точно не смогу остаться, можно меня выписать?

Я поднимаю взгляд на врача, который никак не показывает, что он услышал то, что не предназначалось для его ушей, в то время как медсестра, наоборот, посматривает на меня с интересом.

– Приходите завтра для осмотра, – кивает врач, тяжко вздыхая, но у меня нет иного выбора.

Когда я выхожу в коридор, вижу родителей в конце коридора. Отец выглядит мрачным, губы его поджаты, а кулаки сжимаются с такой силой, словно он едва сдерживается, чтобы не пробить ими больничную стену.

Братья, завидев меня в коридоре, вскакивают со скамьи и переглядываются, словно что-то скрывают, и я напрягаюсь.

– Мама! – кричит Амина, вставая следом за дядьками. Ильхан и Валид стоят по бокам, в то время как Амир чуть впереди, как всегда, хочет принять удар на себя.

– Ты в порядке, звездочка?

Я наклоняюсь, прижимая дочку к себе, и в глазах слегка темнеет.

– Дядя Валид купил мне мороженое.

Я осуждающе смотрю на брата, который слишком балует Амину.

– А ты, мамочка? Ты сильно болеешь?

Ее глаза наполняются слезами, и я целую ее, пытаясь успокоить, чтобы она не расплакалась.

– Со мной ничего страшного, Амина. Я просто кашу не поела утром, поэтому была