Бывшие. Тайная дочь олигарха - Марго Лаванда

Сердце стучит где-то в горле. Руки дрожат. Слезы сами катятся по щекам. Я не хочу, чтобы Алиса видела меня такой. Не хочу, чтобы Глаша волновалась. Но я… сломана. Меня унизили. Оболгали. И я не знаю, как теперь смогу приехать в гостиницу даже чтобы получить расчет. Что говорить, как объяснять, доказывать?

Мне больно, что Тимур наверняка уже все знает. Если это не его игра — тогда что он обо мне подумает?

Звонит мобильный. Я продолжаю сидеть в ванной. Выключаю воду, отвечаю на звонок, это Софья Геннадьевна.

— Даш, мне очень жаль, что так вышло. Хочу сказать, что я не верю в то, что ты на такое способна. Плохо пахнет эта история.

— Спасибо. Я думала вы звоните чтобы меня уволить.

— Нет конечно же. Эта клиентка — очень неприятная особа. И мутная она какая-то.

— Согласна. Софья Геннадьевна, большое вам спасибо за поддержку, но я совсем не уверена, что смогу оставаться…

— Даша, прекрати. Не позволяй каким-то выскочкам влиять на твою жизнь! Вот что, завтра возьми выходной. Пусть все уляжется, а эта мадама съедет. Она кстати очень не хочет, чтобы Тимур Каримович обо всем узнал. И это очень подозрительно!

— Хорошо, я подумаю… В смысле, насчет того чтобы остаться. Ситуация крайне неприятная.

— Знаю, знаю. Но что уж поделать, работа с людьми всегда такая. Ты очень ценный сотрудник, Даша, я не хочу тебя терять.

Я молчу. Ком подступает к горлу. Слова Софьи Геннадьевны — как глоток горячего чая в ледяной шторм. Но в сердце всё равно гулко и тревожно.

— Спасибо вам… — выдыхаю наконец. — Это правда много значит. Просто я… как будто в кошмаре. Сижу и не могу понять, как это все стало моей реальностью.

— Это скоро закончится, поверь. Такие ситуации всегда всплывают. И знаешь, у меня стойкое ощущение, что ты кому-то перешла дорогу. Очень сильно.

— Да кому я могла перейти дорогу, кроме… — я осекаюсь. Не хочется говорить вслух. Кажется, даже назвать их имена, это признать, что они влияют на мою жизнь.

— Я правда не понимаю, как жить дальше. Столько всего навалилось. Тимур Каримович… он уже ведь наверняка в курсе, да?

Наступает короткая пауза.

— Я не могла не сообщить ему о ситуации, — подтверждает Софья Геннадьевна мягко.

— И что вы ему сказали?

— Обрисовала полностью ситуацию. Сказала, что я верю тебе.

— И как он отреагировал?

— Мм, очень спокойно и хладнокровно.

Сердце болезненно дергается.

— Дарья, послушай, — добавляет она уже другим, более мягким тоном. — Я понимаю, как тебе тяжело. Правда. Но я тебе верю. Отдохни завтра, развейся, переключись. На свидание сходи.

— Хорошо. Спасибо вам. Правда. За то, что не поверили этой… постановке.

— Я не дура, Даша. И не вчера родилась. Отдыхай. И не вздумай страдать, ясно? Все наладится.

Слабо усмехаюсь сквозь слезы.

— Стараюсь верить. Спасибо, Софья Геннадьевна.

— Обнимаю тебя. Успокойся. Завтра все будет иначе.

Связь прерывается. Откидываю голову на прохладную плитку. В груди по-прежнему тяжело, но уже чуть легче дышать. Хоть кто-то не сомневается во мне.

* * *

Утром собираюсь как обычно, не хочу говорить домашним что сегодня не работаю. Последуют расспросы, а врать не хочется. И правда — слишком неприятна.

Глаша порхает по дому, напевает что-то под нос, счастливая, будто сама весна поселилась в ее глазах. Я не могу разрушать это. Не хочу рассказывать ей, что творится в моей жизни, она сильно расстроится. Пусть верит, что у меня всё хорошо. Что я просто не выспалась, поэтому синяки под глазами.

Отправляюсь в центр города, четкого плана у меня нет. Просто гуляю. Люди вокруг смеются, торопятся, спорят, пьют кофе на открытых верандах. Прохожу мимо старой арки, мимо книжного, в котором мы недавно купили Алисе книгу «Волшебник Изумрудного города». Мимо булочной, где пекут лучшие в городе плюшки с маком. Останавливаюсь чтобы вдохнуть потрясающий запах свежей сдобы. Снова мысли про Тимура. Что он теперь думает обо мне. Поверил ли в невиновность? Ведь он и так думает обо мне самое худшее. В его глазах я лгунья. Женщина, которая прятала от него дочь. Что уж говорить о какой-то украденной побрякушке?

Сажусь на лавку в сквере. Пахнет скошенной травой, мимо проносится самокат с ребёнком. Алиса тоже мечтает о самокате. Но я пока не готова. Это же опасно. Я так долго растила ее одна. От всего защищала. Оберегала, заботилась. А он в момент накупил ей больше игрушек, чем я, наверное, за всю ее жизнь. Потому что у нас никогда не было лишних денег…

Если Тимур поверит, что я воровка — мне будет больно. Не потому, что я потеряю работу. Или репутацию. А потому, что мне до сих пор важно, что он обо мне думает. Я не хочу признавать этого. Но и лицемерить перед самой собой — глупо.

Неужели несмотря на обиды, на годы молчания, я все еще люблю Тимура Алиева??

Вопрос меня пугает. Не хочу отвечать на него!

Направляюсь в кофейню, мне хочется отвлечься. Она через дорогу — очень популярное место. Кофе тут считается лучшим в городе, большой выбор напитков. А еще там пекут вкуснейшие эклеры.

Замираю перед витриной.

Потому что за столиком у окна, в уютном уголке, вижу ту самую любительницу драгоценностей и скандалистку Анжелу. Но шокирует меня не это, а то что напротив этой женщины сидит… Виктория.

Глава 28

Лица расслабленные, смеются. Пьют кофе, как две старые подружки. Делятся чем-то очень веселым. На лице Виктории самодовольная улыбка. Она чуть откидывает волосы с плеча, звонко смеется, и жестом велит официантке подойти к ним.

Меня накрывает яростью. Не остается сомнений в том, что Анжела не просто так потеряла кольцо и нашла его в моей сумке! Это был специально устроенный спектакль. Целенаправленный удар. Ну конечно. Она обещала, что мне будет плохо. И не стала тянуть с реализацией этого!

Стою как вкопанная, в горле колючий клубок, в ушах гудит. Руки дрожат, сердце бьётся слишком быстро. Пытаюсь убедить себя, что мне лучше уйти. Не стоит с ними связываться, ничем хорошим это не закончится.

Но я не слушаю голос разума, ничего не могу с собой поделать, ноги сами несут меня в кафе.

Подружки замечают меня только тогда, когда я оказываюсь прямо у их столика.

Виктория медленно поднимает голову и скользит по мне взглядом, лениво, без капли удивления. Улыбается — на губах тонкая, хищная усмешка.