Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП) - Триша Вольф

Смех вырывается наружу. Она такая дерзкая.

— Я никогда не сомневалась в твоих способностях, доктор Джонсон. Как раз наоборот, — я сворачиваю на шоссе. Ее отвлеченное внимание мешает ей заметить, что мы направляемся в сторону аэропорта.

— Тогда я не понимаю…

— Назови то, что ты хочешь, — говорю я ей.

— Простите?

— Только одно. Первое, что приходит в голову. Это простая просьба, но в ней заключено глубокое понимание. У такого преданного делу человека, как ты, есть цель. Намечен путь к своему будущему. Итак, скажи мне: что стоит на первом месте в твоем списке, к чему ты стремишься каждый день?

Ее тело повернуто в мою сторону. Я чувствую, как ее пристальный взгляд сузился на мне, а смятение вместе с испугом исходят от нее, буквально крича о себе.

— Тогда я начну, — говорю я. — Я читала твое досье. Я знаю, что твои родители погибли в автокатастрофе, и что ты некоторое время боролась за место в колледже, — я оглядываюсь. — Должно быть, это было нелегко. Но ты преодолела все трудности. Ты пробила себе дорогу наверх. Ты стала лучшей на курсе и сразу же получила место судебного патологоанатома в Нью-Йорке.

Она отводит взгляд.

— Какое это имеет отношение к нынешней ситуации?

— Большое, — мы обмениваемся взглядами. — Женщине нелегко превзойти своих коллег-мужчин, — я смеюсь. — Поверь мне, я знаю. Для этого нужна особая дисциплина, — я подмигиваю ей. — К сожалению, старая пословица все еще верна: мы должны работать вдвое усерднее, чтобы нас воспринимали вдвое лучше, — я продолжаю. — Ты отклонила предложение стать главным судмедэкспертом в Нью-Йорке. Было ли это вызвано твоим собственным страхом, или у тебя на примете есть более солидное место?

— Откровенно говоря, агент, это не ваше дело, — она щелкает по экрану телефона и открывает текстовое приложение.

Я сжимаю руль до боли в костяшках пальцев.

— Здесь нет сигнала.

Ее руки замирают. Кое-что доходит до ее сознания, но она не может понять, что именно. Пока нет.

— Остановите машину.

— У нас схожая история, — продолжаю я, игнорируя ее требование. — Ну, не в смысле трагедии. Смерть моей матери вряд ли можно было назвать трагическим случаем.

— Почему я не могу поймать сигнал?

— Тише, — успокаиваю ее я. — Невежливо перебивать. Слушай. Это очень важно, — я с искренностью смотрю на нее. — Это несправедливо, что я читала твое досье и знаю интимные подробности твоей жизни. Будет правильно, если я поделюсь в ответ некоторыми личными подробностями своей жизни.

Я замедляю машину, чтобы мы могли спокойно ехать по шоссе. У нас есть время.

— Моя мать была шлюхой, — признаюсь я, нарушая тишину, — которой платили. Мой дом был переполнен сексом. Запах. Эти звуки. Стыд — он въелся в мои поры. Ее клиенты приходили в любое время, — я едва сдерживаю усмешку, конечно, они смеялись. — Мне было всего четырнадцать, когда они начали обращать внимание на меня.

Эйвери бесполезно постукивает по экрану своего телефона. Шум отвлекает. На сегодня с меня достаточно отвлекающих факторов. Я протягиваю руку через консоль и вырываю телефон у нее из рук. Она сопротивляется изо всех сил. Я впиваюсь ногтями в ее кожу, и когда машина начинает сворачивать, ее хватка ослабевает.

— Несмотря на то, что некоторые могут подумать, — я разбиваю телефон о приборную панель, — на самом деле мне не нравится наказывать. Но отвлекающие факторы недопустимы.

— Ты сумасшедшая, — произносит она.

Я бросаю разбитый телефон на пол.

— Возможно, — соглашаюсь я. — Или, может быть, весь остальной мир безумен, а я просто гений, умеющий этим пользоваться.

Она тянется к дверной ручке.

— Удар об асфальт на скорости сорок пять миль в час никак не повлияет на цвет лица девушки, — я улыбаюсь, и ее рука опускается на колени. Она все еще неспокойна.

Я жду этого момента — когда Эйвери совершает очень предсказуемый шаг. Лучше нам убрать все помехи с дороги.

Она ныряет за сумкой, зажатой у нее между ног. Я даю ей достаточно времени, чтобы понять, чего не хватает, прежде чем прочищаю горло. Когда она поднимает взгляд, ее глаза останавливаются на пистолете в моей руке, и я медленно предупреждаю ее:

— Сядь назад.

Когда она опускается на сиденье, и я кладу "ГЛОК" ей на плечо. Ее страх очевиден по дрожанию пистолета.

— До меня дошли слухи, что тебе нравится чувствовать сталь между ног, — не отрывая взгляда от дороги, я провожу стволом по ее груди. — Но я думаю, что это больше мужское удовольствие. Что насчет меня? Ничто так не возбуждает, как вкус стали, — я легонько толкаю ее в подбородок. — Открой рот.

— Пошла ты.

Я направляю пистолет ей в лицо.

— Неправильно. Ответ всегда будет «да, мэм». А теперь засунь этот чертов пистолет себе в рот.

Схватившись за щеку, она не отвечает.

Я вздыхаю.

— Дрессировка — это только одна из вещей, которые я делаю лучше всего, — я смотрю на нее. — Но у меня это чертовски хорошо получается. Чем быстрее ты научишься подчиняться, тем быстрее мы сможем перейти к чему-то лучшему. — Какая упрямая. — Я выпотрошила и содрала кожу с человека, который был моей правой рукой, Эйвери. Алекс Кинг был мне как сын. Самый близкий, кто у меня был. Так неужели ты думаешь, что я буду колебаться, прежде чем всадить тебе пулю в голову?

Она моргает, глядя на меня, и я смеюсь.

— Тебе стало легче? Если тебе от этого станет легче, можешь притвориться, что я убила Алекса ради тебя. Он обошелся с тобой весьма прискорбно. Но как ты думаешь, у кого он этому научился? — я посылаю ей искренний взгляд. — А теперь мне бы очень не хотелось разбрызгивать твои мозги по моей машине. Это довольно хорошая машина.

Медленно двигаясь, она поворачивается лицом к пистолету, а затем открывает рот.

— Хорошая девочка, — я втискиваю дуло между ее зубами. Она дрожит, я слышу, как стучат ее зубы о сталь. Но ей это нужно. Выброс адреналина поможет ей расслабиться.

— Запомни этот металлический привкус, — говорю я, давая ей время. — Каждый раз, когда ты подумаешь о неуважении ко мне, я хочу, чтобы ты вспомнила вкус «ГЛОКА» у себя во рту. А теперь… — я вынимаю пистолет и засовываю его в карман пиджака. — Как я уже говорила, трагедия. Общая история.

Я позволяю ей откинуться на сиденье и устроиться поудобнее. Мы будем проводить много времени вместе.

— Я была просто девчонкой, когда один из клиентов шлюхи решил, что я созрела для того, чтобы меня взяли. Он изнасиловал меня на полу нашей кухни. Липкие остатки растаявшего мороженого, жира и, Бог знает, чего еще