Хрупкая связь - Ольга Джокер
Я терпеливо жду, пока дочь позавтракает, наденет спортивные штаны и худи с капюшоном, после чего заплетаю ей две тугие косички — максимум моего парикмахерского мастерства. Тем не менее, Ами очень идёт. У неё большие зелёные глаза, унаследованные от меня, и тонкие черты лица, которые подчёркивает эта причёска.
Над своим образом я не заморачиваюсь: выбираю в гардеробе первый попавшийся комплект из джинсов и джемпера. Волосы оставляю распущенными, губы лишь слегка трогаю блеском. Мне совсем не хочется, чтобы Аслан подумал, будто я стараюсь ради него. Разве что того, что касается ребёнка.
— Я думала, что стилиста себе заказывают только девочки, — говорит Амелия, выглядывая в окно по дороге.
— Нет, это стереотип, — усмехаюсь и тут же исправляюсь, объясняя проще: — Видишь ли, так сложилось, что мужчины тоже нуждаются в помощи с гардеробом.
— И даже твой друг Лев?
— Да, и он тоже. — Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида и едва не вскрикиваю: — Ами, боже мой, почему ты ещё не пристёгнута?
— Вообще-то это ты за это ответственна.
— Знаю, знаю, милая, — громко выдыхаю, вцепившись в руль. — Пристегнись живо, пока маму не остановили доблестные полицейские.
Из-за собственной растерянности я дважды нарушаю правила дорожного движения и думаю о том, что лучше бы вызвала такси или согласилась, чтобы Аслан забрал нас где-то по пути. У меня есть адрес его дома. Со вчерашнего дня наша переписка заметно оживилась.
Нам пришлось обсудить, как вести себя при Ами и что говорить. Не слать друг друга нахер, не крыть матом. Исключительно ради неё мы должны прокачивать вежливость и учиться взаимодействовать. Хотя в сообщениях это получалось гораздо лучше, чем во время звонка. Не уверена, что при личной встрече никто из нас не сорвётся.
К назначенному времени мы немного не успеваем и приезжаем с двадцатиминутным опозданием. К этому моменту Аслан уже выходит на крыльцо без верхней одежды — в одной футболке — и встречает мою машину, уперев руки в бока.
Я стараюсь поддерживать непринуждённый разговор с Ами, заглушая двигатель и отстёгивая ремень, но слова никак не складываются в цельные фразы, и кажется, дочь почти не слушает, потеряв нить моего сбивчивого повествования.
Паркуюсь я, как когда-то учил Аслан — задом. С колотящимся сердцем и влажными ладонями. Так гораздо удобнее выезжать, особенно в экстренных случаях. Правда, сейчас я надеюсь, что никакого экстрима не будет. И даже спасаться бегством мне не придётся.
— Возьми Барри, чтобы не пришлось возвращаться к машине, — напоминаю Ами, выходя на улицу. — И застегни куртку, ветер дует.
Я замечаю, как цепкий взгляд Аслана устремляется мне за спину, будто ему не хочется упустить ни мгновения, проведённого с дочерью.
Он оказался прав, когда так твердо настаивал на сдаче анализа ДНК. Наше прощание шесть лет назад оказалось куда более продуктивным, чем я представляла. И совершенно безответственным, хотя мне всегда казалось, что Аслан максимально внимательно относился к контрацепции.
— Доброе утро, — говорю, поднявшись по ступеням и вскинув подбородок. — Давно ждёшь?
Аслану стоит усилий оторваться от Ами, которая ковыряет носком кроссовка пол, и наконец посмотреть на меня.
Яркий дневной свет подчёркивает блеск его темно-каштановых волос, пробивающуюся щетину на щеках и густые, немного нахмуренные брови. Карие глаза смотрят пристально, но сдержанно. Я ожидала худшего, потому что, если бы мы увиделись вчера, наверняка вцепились бы друг другу в глотки.
— Привет, — кивает он. — Нет, вышел две минуты назад.
Не знаю, насколько часто Аслан раньше общался с детьми, но сейчас каждый шаг даётся ему с трудом. Я могу понять это: когда родилась Амелия, я с ужасом осознала, что до этого ни разу не держала ребёнка на руках. А тогда пришлось не только держать, но и заботиться, опасаясь навредить.
— Рад, что ты приехала ко мне в гости, — говорит Аслан, присаживаясь рядом с Ами, разглядывающей обстановку. — Я у тебя уже был, теперь твоя очередь.
Неловкая пауза, повисающая между нами тремя, играет на нервах. Я глажу дочь по волосам, давая понять, что волноваться не стоит. Это не друг, не брат, не родственник. Я не знаю, кто он для Амелии, но пока не готова хоть как-то его классифицировать.
— У тебя необычная футболка — с черепами, — тихо произносит Ами после небольшой заминки, указывая на неё пальцем.
На самом деле, это достижение. То, что она включается в разговор. Не прячется за мою спину, не молчит и не игнорирует. Я понимаю, что в это время почти не дышу, боясь спугнуть её хрупкую уверенность.
— Да, спасибо. Это логотип моей любимой музыкальной группы.
— Если мама попросит сменить её на леопардовый принт, который сейчас модный, не слушайся.
— Не буду, — обещает Аслан.
Наверное, мне до сих пор сложно принять тот факт, что у этих двоих может быть гораздо больше общего, чем у меня с дочерью, как бы мне ни хотелось думать иначе.
Я не знаю, какие условия будут выставлены, но уже чувствую жгучую ревность. Потому что привыкла считать Ами исключительно своей.
Аслан выпрямляется, проводит рукой по волосам, взъерошивая их, и толкает дверь в дом.
Оттуда доносится смелый щенячий лай и цокот когтей по плитке. Если я думала, что без моей помощи Аслан абсолютно ни с чем не справится, то сильно заблуждалась — он использует любые, даже самые запрещённые приёмы.
23
Я никогда не видела, чтобы Ами раздевалась так быстро — буквально со скоростью света. На мягкий пуф в прихожей летят куртка и шапка, а обувь разбрасывается по коврику в разные стороны. Она сразу же присаживается рядом с собакой, сияя широкой, открытой улыбкой.
— Ой! А как его зовут?
Щенок выглядит невероятно милым, хотя я не особо разбираюсь в породах. У него густая золотистая шерсть, мягкие, чуть обвисшие ушки и пушистый хвост, который двигается с такой интенсивностью, будто он рад всему миру.
— Это девочка, — поправляет Аслан, снимая кроссовки и присаживаясь рядом. — Я пока не придумал имя. Поможешь?
— Да.
— Если хочешь, можешь погладить, — говорит он с каким-то особым теплом в голосе, которое я уже давно от него не слышала. — Уверяю, она не кусается. Я проверял.
Ами тут же вливается в игру, потому
