Измена. Чтобы разлюбить (СИ) - Норт Лаура

Филипп, нахмурившись, заглянул мне за спину. Смотрел, пришла ли я одна или с кем-то? Он что — думает, что у меня кто-то есть?

— Ида, ты уже здесь! — из глубины дома ко мне с распростёртыми объятиями спешила мама. За ней шла статная, красивая женщина, которую я много раз видела на фотографиях — мама Филиппа.

Я вручила маме букет, подарок, и крепко её обняла. Филипп тоже подошёл её поздравить — на его лице разлилось облегчение и понимание.

— Идочка, представляешь, какой сюрприз! Верочка заехала ко мне со своим сыном, кажется вы когда-то встречались? — она по очереди посмотрела на нас. — Оказывается, он теперь живёт и работает здесь, в нашем городе!

— Мам… вообще-то мы работаем вместе. Он мой начальник! — с нервным смехом сказала я.

— О, да? Как хорошо! Ну проходите же, садитесь! А, кстати, познакомься с Верочкой!

Нас усадили рядом за стол, вручили тарелки и мамы принялись умилённо смотреть, как мы едим.

Мне же не показалось? Нас что — пытались свести? Неужели мама думала про Филиппа, когда спрашивала, приду ли я одна?

Так и оказалось.

Две матери наперебой расспрашивали нас о наших прошлых отношениях, мудро избегая, впрочем, момент расставания. Потом переключились на настоящее время. Их интересовало всё — как так получилось, что я работаю с Филиппом, не специально ли?

Тут они начали многозначительно переглядываться, кажется, не поверили, что это была абсолютная случайность.

Часто ли мы общаемся?

Проводим ли вместе время?

Не хотим ли начать всё сначала?

При этом мама ухитрялась как-то общаться с остальными гостями, рулить разговорами, принимать новых приходящих и провожать тех, кто уже собрался уходить.

Потом в ход пошла тяжёлая артиллерия.

Мама принесла семейный альбом.

Я сидела с несчастным видом, Филипп лучился довольством. Ему нравилась эта ситуация!

— Доволен? — прошипела я ему на ухо, когда материнский надзор на какое-то время ослаб.

— Очень! Давно надо было познакомиться с твоей мамой — она милейшая женщина!

— Ты что, не видишь, что они хотят нас свести???

— Да, это довольно забавно. Может, согласимся? Пусть они думают, что мы снова вместе именно их усилиями.

— Забавно? Это совершенно не смешно!

— Не кипятись. Расслабься, отнесись к ситуации полегче. Что ты такая серьёзная?

У него блестели глаза и губы подрагивали в улыбке. Он смотрел на меня снисходительно и ласково. На мгновение я даже замерла, глядя на Филиппа.

Потом тряхнула головой. Нечего вестись на его улыбочку!

Повернулась и вздрогнула. Обе мамы сидели напротив и с умилением смотрели прямо на нас.

Неужели они догадались?

48 глава

— Как приятно на них смотреть…

— Воркуют, как голубки́!

— Такие милые…

— Думаешь, помирятся и начнут всё сначала?

— Почему нет? Погляди, как смотрят друг на друга!

— Так и знала, что их надо свести в одном месте.

— Да, я тоже об этом подумала. Такие молодые, красивые — и одинокие! И чего было ругаться?

— Зато сейчас, кажется, всё хорошо!

— Видишь, как смотрятся вместе… Какая пара!

Мамы синхронно вздохнули, умиляясь на нас.

— Мама, мы просто разговариваем! Хватит уже меня сватать!

Но моё возмущение не даже не заметили. Мама как будто не слышит мои слова.

— Идочка, солнышко, покажи Филиппу дом, двор. Прогуляйтесь.

Да. Пожалуй, и правда лучше пройтись. Пока я не вскипела. Понимаю, что всё это из лучших побуждений, но…

Я же не рассказывала маме, что произошло. И сейчас говорить об этом поздно.

Когда мы выходим из комнаты, из Филиппа прорывается сдерживаемый до этого момента смех. Его плечи трясутся, на глазах выступают слёзы.

— Мне как будто снова лет двенадцать, честное слово!

— Вот именно. Пришли гости — иди, развлекай их! Нравятся они тебе или нет — не имеет значения.

— Развлечёшь меня? — Филипп многозначительно поигрывает бровями. — Можешь, например, показать свою комнату…

— Могу показать подвал с цепями. — мрачно говорю я. — И топор.

— Да ты затейница! Что, правда есть подвал? С настоящими цепями?

— Есть! И если будешь меня раздражать — не покажу!

— Молчу!

— Пошли уже, а то, мне кажется, я сейчас расплавлюсь от этих умилённых взглядов.

Я хватаю Филиппа за руку и веду его по дому. В каждой комнате можно останавливаться, как в музее. Кажется, Филипп слегка ошеломлён.

— Вот это всё — всё без исключения — сделала мама. — я веду рукой, показывая всё куколки, салфеточки, картины, игрушки, керамику — и даже чехлы на мебель.

— И диван? — недоверчиво спрашивает Филипп.

— Чехлы и подушки на него — да. И всю вышивку. Так что я не в мать, я совсем не такая талантливая.

— Неправда. Я видел твои работы. Ты невероятно талантливая. Кстати. — Филипп останавливается. — Нарисуешь меня?

Он смотрит мне прямо в глаза, очень серьёзно. Видно, что для него это на самом деле важно. Уже готовые сорваться, слова отказа застревают внутри. Я долго смотрю на него, и когда на его лице начинает проступать разочарование, неожиданно для себя соглашаюсь.

— Только ты же помнишь, что это всё ненадолго? Заканчивается проект — заканчивается и этот фарс?

— Помню. — Филипп болезненно улыбается. — Один портрет — и всё.

— И больше мы не увидимся.

— Да. Я постараюсь это устроить. А пока не отвлекайся! Проводи экскурсию и подробно всё рассказывай — чтобы нас не захватили в плен, угрожая показать детские фото!

Я веду Филиппа дальше.

Что-то переключилось внутри и нам вдруг стало невероятно легко вместе. Как будто мы старые друзья, знакомые с детства.

Он внимательно осматривает всё, что вокруг видит. Бережно касается музыкальных инструментов, разглядывает старые фото с концертов, присвистывает, когда видит туристическое оборудование. Молча обходит мою комнату, задерживаясь у каждой картины.

На стенах мансарды висят двери в другие миры. Сказочные пейзажи с драконами, дворцы, фантастические существа.

Я грезила сказками и всегда рисовала те места, где хотела бы побывать. И тех существ, которых хотела бы видеть.

Потом это закончилось, я как будто выгорела.

И вот, буквально недавно я смогла рисовать опять…

Попробовать нарисовать Филиппа? Не так, как в прошлый раз — по памяти, в виде дракона? Сердце от этой перспективы забилось быстрее. Так, будто он предлагал мне что-то очень личное. И я бы отказалась, но…

Что-то загорелось внутри меня, откликнувшись на эту идею.

Я очень, очень захотела его нарисовать! Так, что пусть весь мир рушится вокруг — а я буду продолжать эту работу.

— А теперь — подвал. И знай, ты будешь одним из немногих избранных, кто там побывал. Гордись тем, как тебе повезло!

Погреб, предназначенный для хранения продуктов, в общем-то, и выполнял свои функции. Но то, как мама со временем преобразила его… С помощниками, естественно, тут понадобилась крепкая мужская рука.

По стенам через равные промежутки шли толстые брёвна, переходящие в потолочные балки. На этих брёвнах были прицеплены светильники в виде факелов. Сами стены были облицованы камнем. Картошка хранилась в крепких сундуках, стоящих вдоль стен. Рядом стояли бочки с соленьями. По левой стороне шли полки с закатками. А в центре дальней от входа стены, прямо напротив двери…

Висел пластиковый скелет в кандалах.

Филипп споткнулся и чуть не упал. Он потрясённо оглядывал сокровища, которые его окружали и молча открывал и закрывал рот.

Потом опомнился и сказал:

— Ну, Ида… Я понимаю, почему это показывают только избранным! Это же мощнейшее… приворотное место! Я же сразу как только это увидел… захотел на тебе жениться! Если бы…

— Топор тут тоже есть — видишь? — я, нахмурившись, показала на огромный топор, вогнанный в пенёк. По правде говоря — вряд ли я смогла бы его вытащить. И мама тоже. Он стоял здесь для красоты, для антуража. И послужил Филиппу прекрасным намёком — чтобы тот не заигрывался.