Разреши любить (СИ) - Джейн Анна

- Помню ту историю! - воскликнула мастер маникюра Мэри. - Ужас просто...

- Игнат очень убивался... Несколько лет был один, пока новую любовь не встретил. Бедный... Он сильно Яру любил. Моя бедная Ярочка, - всхлипнула Рита.

- Так это, получается, твоя подруга умерла? - спросила Мэри. - Ой, соболезную, родная.

- Уже все в прошлом, - вымученно улыбнулась Рита, делая вид, что мы реально были подругами. Стерва.

- Одни говорят, что в аварии был виноват бывший муж этой женщины, матери Ярославы. Другие говорят, что убить хотели Елецкого, но перепутали машины. А третьи... Третьи говорят, что сам Елецкий от женушки и избавился, - еще сильнее понизила голос Рита. - Потому что она в его бабло залезла. Она была эскортницей, представляете?

К горлу подкатил комок, сердце обожгло холодом. Чертова сплетница. Что она несет? Как она вообще смеет?

- Если эта болтовня продолжится, я буду вынуждена обратиться к управляющему, который, видимо, не умеет работать с персоналом, - сказала я неожиданно для самой себя. Голос получился негромким и высокомерным - как у типичной богатенькой мрази, которая ставит себя выше всех остальных.

- Влада, ты чего? - укоризненно уставилась на меня мачеха. - Мы же просто болтаем с девчонками.

- Болтайте в другом месте. Вы мне мешаете, - отозвалась я. - Я плачу деньги этому заведению не для того, чтобы слушать сплетни.

- Простите, пожалуйста, - выпалила Рита. - Мы совсем не хотели помешать вам нашей болтовней!

Я махнула свободной рукой, давая понять, чтобы она замолчала. Работу наши мастера доделали в тишине - слышно было лишь всю ту же бархатную лаундж-музыку, которая лилась из колонок откуда-то на стенах.

После маникюра и педикюра мы с Мэри отправились в следующий зал - к визажистам и парикмахерам. До начала вечера оставалось не так уж и долго.

- Что на тебя нашло? - удивленно спросила мачеха. - Ты же обычно совсем не такая!

- Они меня раздражали, - сухо ответила я.

- Вылитый папочка, - хмыкнула Мэри. - Тот тоже не любит когда болтают.

Знала бы она, кто мой настоящий папочка. Монстр. Я тоже монстр, отнявший чужую жизнь, пусть и невольно.

Мне сделали прическу - по плечам рассыпались чуть волнистые пряди темных волос. Одновременно сделали мейк, который казался естественным, но при этом скулы вдруг стали выше и острее, нос - тоньше, а глаза - больше. Когда я надела алое платье и смотрела на отражение, то казалась самой себе моделью из глянцевого журнала. Такая же красивая и неживая. Искусственная от кончиков волос до кончиков пальцев ног. В отличие от меня Мэри выглядела очень живой в своем темно-синем платье с обнаженной спиной. Разумеется, на юбилей она нацепила то самое колье, которое так долго выпрашивала у Вальзера. Знающие люди, увидев элегантное колье из белого золота с россыпью сверкающих бриллиантов, сразу бы поняли, сколько оно стоит. А Мэри только это и нужно было. Она никак не могла закрыть свою детскую потребность хвастаться перед другими.

За нами приехал Вальзер, удовлетворенно оглядел и кивнул. Затем велел садиться в машину - время поджимало. Сам он внешнему виду придал не так много значения. Просто надел очередной темно-серый костюм без галстука. Возможно, не всякий бы человек понял, насколько Вальзер богат и влиятелен в определенной среде. Разве что наколки на пальцах выдавали, кто он такой на самом деле. И взгляд.

Дорога заняла не так уж и много времени, и вскоре наша машина остановилась у парадного входа ресторана, что сиял огнями. Нас встретил похожий на гвардейца швейцар в алой ливрее и распахнул дверь внутрь. Там нас уже ждали люди Рустама, которые с почтением глянули на Вальзера и без лишних слов провели нас в главный зал, сияющий хрусталем и зеркалами. Я терпеть не могла этот помпезный стиль со всеми его колоннами, лепнинами, огромными люстрами, роскошными картинами и золотыми акцентами всюду, где это только было возможно. Но люди, подобные Вальзеру очень его любили. Для них это был показатель богатства и власти. Некоторые действительно ставили себе золотые унитазы, считая это символом сверх-достатка.

Гостей было еще не очень много, и именинник сразу увидела нас А потому поспешил в нашу сторону, чтобы поприветствовать. Это был высокий седовласый мужчина с такими же холодными и расчетливыми глазами, как у Вальзера. С ним была супруга - женщина очень молодящаяся и когда-то наверняка эффектная, но теперь больше похожая на жертву пластических операций. Мэри она, конечно, улыбалась, но в глазах ее было презрение. «Нашел же себе молодую, старый кобель», - легко читалось во взгляде женщины.

Нас рассадили за столики, заиграла музыка, засуетились официанты. Юбилей проходил скучно и больше был похож на фарс, несмотря на то, что в ресторане собрались многие влиятельные люди. Все поздравляли Рустика, то есть, Рустама Айдаровича, делая вид, какой он невероятный человек - бизнесмен, меценат и филантроп. Даже Вальзеру стало смешно, когда его в очередной раз назвали благородным и честным. Впрочем, старого друга он вполне тепло, хоть и немногословно поздравил на сцене.

- Сегодня день рождения у моего друга, у моего брата, с которым мы многое прошли. - Красиво говорить не умею, скажу коротко - здоровья тебе, Рустик. И долгих лет, - сказал Вальзер и крепко обнял Рустика.

- Какой он мерзкий, - склонилась ко мне Мэри, небрежно держа в руке бокал. - На каждую девушку пялится так, будто вот-вот разденет. И это при жене. Представляю, сколько он ей изменял. Она, конечно, стерва, но мне ее жалко. Я слышала, он еще и руки распускает.

Поток фальшивых поздравлений не иссякал, и в конце концов, это мне так надоело, что я попросила у Вальзера разрешение выйти.

- Хочу воздухом подышать, немного нехорошо, - сказала я ему.

- Иди, дочка, - согласился он. Мэри со мной не пошла - направилась танцевать, и я осталась в одиночестве, что меня только радовало. Еще немного, совсем немного, и я вернусь.

Я нашла летнюю веранду, с которой открывался чудесный вид на воду, по которому скользили оранжевые лучи заходящего солнца. Музыки и людского многоголосья почти не было слышно, зато в воздухе носился аромат свежести, сирени и свежескошенной травы - так мог пахнуть только май. На западе небо наливалось медью, а на востоке все еще было светло-голубым. В такую погоду нужно гулять, радоваться жизни, есть мороженое, целоваться с любимым человеком - так, чтобы губы ныли. А я просто стояла и смотрела на быстрое течение реки, которая оставалась такой же, как и шесть лет назад. В голове вдруг появилась странная, почти неотвратимая тяга к тому, чтобы прыгнуть в реку. Отдаться течению и просто плыть в прохладной воде, забыв обо всем. Золотистая рябь солнца на реке зачаровывала. Манила к себе.

Мне вдруг показалось, что на меня смотрят, но я не стала оборачиваться. Откинула это ощущение в сторону и снова задумалась о реке. А потом вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула от страха и резко обернулась.

Передо мной стоял Игнат.

Другой. Повзрослевший. Возмужавший. Но все такой же красивый и родной. В дорогом темном костюме, подчёркивавшем стать, с бокалом в руке - на тыльной стороне ладони все так же под кожей переплетались вены. И я вспомнила, как когда-то согревала его ладони дыханием, когда они замерзали.

Мой мальчик.

Глава 28. Новая встреча

В его взгляде пылала тоска, опаляя ресницы. Он смотрел на меня так, как смотрел раньше - с той смой любовью, которая согревала нас обоих.

И с болью, от которой мое сердце разрывалось на части.

Он узнал меня? Узнал?

Мне хотелось кинуться к Игнату на шею. Обнять, прижаться, зарыться лицом в груди. Шептать его имя, точно молитву. Почувствовать родной запах. Впиться в губы поцелуем. Но... Но вместо этого я просто стояла и смотрела на Игната, не в силах пошевелить даже пальцем - тело оцепенело, душа горела адским пламенем.