Какие планы на Рождество? - Карен Понт
— Он просто хотел извиниться за спуск на санях. Ничего такого. Через три дня у каждого опять будет своя жизнь.
— Ну, если я пень с глазами, то и ты тогда ненамного лучше, если хочешь знать. Ты ему нравишься. Это очевидно.
— Кажется, я слышу свою подружку Жозефину. Если я здесь, то лишь потому, что умоляла его помочь мне.
— А посмотри-ка мне в глаза и поклянись головой Гринча, что ты не втюрилась в моего брата?
— …
— Ну вот, так я и знала! — восклицает Мэдди куда-то в небеса. — Это мне уже нравится.
— Что это тебя вдруг так осчастливило, сестренка? — спрашивает Давид, подсаживаясь к нам.
Взглядом я умоляю ее ничего не говорить.
— Даже не знаю, как тебе сказать… только что с удовольствием покакала. Знаешь, при беременности бывают такие запоры!
У меня изо рта едва не выпал на пол кусок пирога.
— И… от этого такая радость?
— Уж поверь, будь ты на моем месте, понял бы.
Как этой женщине удается всегда сохранять серьезный вид — это поистине тайна. Они бы прекрасно спелись с Жозефиной. Жаль, что у них не будет возможности познакомиться.
— Верю тебе на слово… Да, а вот как раз, — спохватывается Давид, — начинают объявлять итоги конкурса печенья.
— Надо как-то приготовиться, чтобы утешить маму. Как меня бесит, что она все еще питает надежды. Все победители известны заранее.
— А может быть, в этом году нас ожидает сюрприз?
— Да прям уж! Эта Мирей ни за что не откажется от своей ежегодной порции секса.
Звякает колокольчик, и в мгновение ока в зале наступает тишина. Все взоры устремлены на стол с разложенными печеньками, к нему с торжественным видом приближается Мирей. Элен с доверчивым лицом стоит у своих «Коко-кукисов». Пусть это покажется странным, но хоть я и знаю ее всего пару дней, мне тоже неловко оттого, что ее снова ожидает провал.
Давид оборачивается ко мне, и по его лицу пробегает лукавая усмешка.
— Гхм, гхм, — Мирей начинает с того, что прочищает горло. — В этом году мы собрались отметить восьмидесятую годовщину конкурса печенья в Санта-Две-Ёлки. Как вам известно, это величайшее событие для нашей деревни, и я благодарю всех, кто принимал участие в соревновании, как и всех тех, кто отведал разнообразные варианты печенья. Премия за кулинарные инновации присуждается… Эльвире за ее «Растакукис»! Потреблять рекомендуется, конечно, в умеренных количествах!
Присутствующие вовсю аплодируют. Эльвира, молодая женщина — ей не больше тридцати, — подходит, покачиваясь на высоких зеленых каблуках. Она явно потребляла свои печеньки в неумеренных количествах.
— Поощрительный приз жюри, — продолжает Мирей, — присуждается Жаннетте за ее «Кукинозавры» с тыквенными семечками!
Пока восьмидесятилетняя бабулечка, гордо выставив напоказ красную кожаную куртку «Перфекто» с вышитым на спине Санта-Клаусом, взгромождается на сцену за признанием своих заслуг, я чувствую, как накаляется обстановка: несомненно, близок торжественный момент объявления главного лауреата. Сердце сжимается — мне обидно за мать Давида.
— Первая премия конкурса присуждается… (барабанный бой) — Элен за ее «Коко-кукисы».
Ошеломление среди гостей.
— Чего-чего? — удивляется Мэдди как-то уж слишком громко.
— Повторяю, — снова начинает Мирей ввиду отсутствия аплодисментов. — Первое место — Элен за ее «Коко-кукисы».
Давид захлопал первым, а за ним и все остальные. Элен просто лучится от гордости.
— Невероятно! — восклицает Мэдди. — Мама восторжествовала над Жильбером и его пенисом. Так тому и быть!
Теперь на лице Давида самая искренняя улыбка. Тут без него не обошлось. Я в этом уверена. Неужто он осуществил свой план и… переспал с Мирей?
Элен, донельзя гордая тем, что выиграла-таки соревнование, размахивает призом — тарелкой в форме печеньки и чеком на астрономическую сумму — аж целых двадцать евро. Мэдди аплодирует от всей души. Странно, но счастлив, кажется, даже Жильбер.
Из колонок льется начало рождественской песни, Мирей с Элен спускаются со сцены, и весь зал запевает хором:
I don’t want a lot for Christmas,
There’s just one thing I need,
I don’t care about the presents,
Underneath the Christmas tree,
I just want you for my own,
More than you could ever know,
Make my wish come true,
All I want for Christmas is you…[18]
Сегодня мы поздно укладываемся спать. Я не могла упустить случая спросить Давида о загадочной победе его матери, но решила дождаться, пока мы останемся наедине, чтобы окончательно добиться от него ясности в этом вопросе.
Сняв макияж и подготовившись ко сну, я возвращаюсь в спальню. Он лежит в постели с новым романом. Я чувствую себя немножечко виноватой за тот спойлер в прошлый раз, но ведь он сам нарвался. Сейчас такой опасности нет — роман, выбранный им из семейной библиотеки, я не читала.
— Не боишься замерзнуть? — спрашивает он, не отрываясь от чтения, когда я юркаю под теплое одеяло.
— Нет, с чего бы? — удивляюсь я, осматривая себя в фиолетовой коротенькой ночной рубашке — Жозефина убедила меня взять ее с собой, и вот, случайно раскопав ее на дне чемодана, я в ванной облачилась именно в нее, решив сегодня спать в ней.
— Ничего, ничего. А что случилось со вчерашней пижамой, которая напоминает комбинезон Бумазея?
— А-а… она вся грязная… и как раз из-за Бумазея, между прочим! Он своими испачканными в земле лапами на меня несколько раз напрыгнул.
— Бумазей, конечно. Есть на кого свалить…
Он продолжает читать, но я догадываюсь, что так Давид прячет улыбку.
— Так почему же твоя мать все-таки выиграла конкурс?
— Невероятно, правда? Кто бы мог подумать!
— Уж точно никто из твоей семьи, и тем более сама Элен.
— Ну что ж, хорошо все то, что хорошо кончается.
Не в силах больше сдерживаться, я ловко вырываю книгу у него из рук.
— Что ты сделал?
— Не понимаю, о чем ты. Сама ведь пробовала печенье моей матери — оно на голову выше всех остальных.
— Если хочешь знать мое мнение, ее печеньки ничуть не лучше других… Признавайся, ты переспал с Мирей?
Давид смотрит на меня удивленно и вдруг смеется от души.
— Мирей и впрямь женщина обаятельная, но ведь ей за шестьдесят.
— Я знаю, что без тебя не обошлось, и нечего отнекиваться! Не отстану, пока не скажешь, как тебе это удалось. А этот роман, который ты начал читать, — я и его уже читала и сейчас могу сказать, кто там убийца.
— Только посмей…
— Осторожнее. Сам вспомни, я готова на все.
— Эх. Хорошо бы помучить тебя еще немного, но уж очень этот роман многообещающий. Так что
