Наказание для бандита - Кристина Майер

Забрав ключи, Хасан открывает входную дверь, пропускает меня вперед. Заходит и запирает дверь на засов. Сердце пропускает удар. Не успеваю я разуться, он берет меня за руку и ведет за собой в душевую.

— У тебя там болит? — спрашивает он.

— Нет, — мотаю головой. Даже если бы болело, не сказала. Как только я успокоилась, стала вспоминать нашу ночь и захотела продолжения.

Затащив меня под душ прямо в одежде, Хасан включает воду. Кожу обжигают первые холодные струи воды.

— Ай, — пытаюсь максимально притиснуться к стене. Хасан не дает, прижимает к себе, подставляя под холодный поток воды свою спину. Накрывает мои губы поцелуем, проникая в рот языком.

То ли вода быстро нагревается, то ли я начинаю пылать и перестаю чувствовать холод. Мокрые вещи падает к нашим ногам, я срываю одежду с Хасана, а он раздевает меня. Обливаясь гелем для душа, намыливаем и ласкаем друг друга, не переставая целоваться.

Губы Хасана скользят по влажной коже, проходятся по шее, задерживаются на ключице. Царапая кожу плеч, откидываюсь немного назад, подставляю его горячим жадным губам грудь. Как выяснилось вчера, она у меня очень чувствительная. Лаская языком возбужденный сосок, прикусывает его слегка зубами, втягивает в рот и посасывает. Внизу все стягивает от желания, хочется быть наполненной им…

Подхватив под бедра, Хасан вдавливает меня своим телом в прохладную стенку кабинки. Упирается эрегированным членом между бедер, трется головкой о клитор.

— Не спеши, — сжимает пальцами бедра, останавливает мой порыв насадить себя на его член. — Я не хочу сделать тебе больно, — целуя в шею, произносит хриплым низким голосом.

— Не сделаешь! — выдыхаю я, прикусывая ему плечо. Мое действие провоцирует Хасана, у него словно срывает тормоза. Скользнув головкой вниз по моим складочкам, он резким глубоким толчком оказывается во мне.

В этой позе он стимулирует изнутри точку, которая доставляет максимальное удовольствие. Я бы сорвала голос, если бы мои губы были свободны. Сминая жадно рот, Хасан продолжает непрерывно двигаться во мне, не давая ни секунды передышки. Оргазм настигает стремительно и неожиданно. Выгибаясь в его руках, я судорожно сжимаюсь на его члене. Сжав зубы, Хасан громко рычит. Его пальцы впиваются в бедра, причиняя мне боль. Выскользнув в последний момент, он изливается на мой живот, капли воды тут же смывают белесые капли на пол.

— Я с тобой теряю голову, — произносит он, проводя губами по влажному виску. — Ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой, — не спешит опускать меня на пол, хотя руки наверняка затекли.

После его слов вновь в голове звучит тревожный звоночек. Сегодня днем я испугалась, что он все вспомнил, но потом убедила себя, что его слова — просто случайность.

— Ни с кем? — негромко спрашиваю. — Ты помнишь всех своих женщин? — с замиранием сердца.

— Только тебя, — опустив на кафель, не отпускает от себя. Подняв пальцами подбородок, заглядывает в глаза. — Мне не нужно сравнивать тебя с другими, чтобы понять, что ты особенная, — серьезно произносит он. Из витиеватой фразы я понимаю лишь одно — Хасан ничего не помнит. — Как ты себя чувствуешь? — интересуется он. Становится немного стыдно, когда он меня ласкает, теряя скромность, я чувствую только наслаждение.

— Хорошо…

Вечером забегает Анфиса с утюгом, в благодарность приносит свежих яблок из своего сада. Хасан опять шутит:

— Принесла орудие мести? — подхватывая со стола спелое яблоко. Моя подозрительность опять поднимает голову, присматривается к Хасану, но он ведет себя непринужденно.

После ужина я засыпаю, как только голова касается подушки. Будят меня ласками и поцелуями. Немного опоздав, мы приходим на ферму, где на нас смотрят «понимающими» взглядами. По деревне уже разнесся слух, что спит Дауров у меня в доме, а если Анфиса растрезвонила о поцелуе, то уже всем известно, что и в моей постели.

День проходит хорошо. Я стараюсь не думать о неприятном, но тревожный звоночек настойчиво гудит в голове. К вечеру я понимаю, что меня беспокоит. Хасан ведет себя так, будто сворачивает здесь дела. На ферме директору подробно расписывает план укрепления фундамента, четко объясняет, что нужно сделать в ближайшее время.

Когда возвращаемся домой, встречаем Егоровну. Посмотрев на Хасана, она поджимает губы и качает головой, а потом переводит взгляд на меня и, вздыхая, говорит:

— Скучать мы будем по тебе, девонька, — осеняет крестом, будто на дорожку.

— Скучать? Так ведь я никуда не собираюсь, — удивляюсь я. Егоровна никогда не ошибается. В окрестных деревнях все знают, что, если старушка что-то сказала — обязательно сбудется.

— Так кто тебя спросит? Мужик как решил, так и сделает, — уходя, ворчит себе под нос, чем заставляет серьезно задуматься. Смотрю вопросительно на Хасана, будто он знает, о чем говорит Егоровна, а он странным задумчивым взглядом провожает старуху, даже не смотрит в мою сторону. — За травками вы еще ко мне приедете, — доносится едва слышно, когда она отходит метров на десять.

— Ты собираешься уезжать? — спрашиваю Хасана, подозрительно на него косясь.

— Когда соберусь, тебя с собой заберу, — краешками губ вроде улыбается, а взгляд цепкий, серьезный.

Придя домой, я одна принимаю душ, Хасан доит козу и кормит козлят. Пока он купается, успеваю приготовить ужин. Сегодня у нас мясное рагу. Вечер проходит спокойно, но слова Егоровны навязчиво продолжают крутиться в голове. Ночью мы занимаемся любовью, долго и страстно. Эта ночь наполнена нежностью и ласками. Перед тем как заснуть, я спрашиваю его:

— Ты любишь детей? — я не намекаю, что хочу от него ребенка, просто пытаюсь понять, помнит ли он своего сына.

— В будущем я хотел бы, чтобы у меня родилась дочь, — перебирая на моем затылке волосы, произносит он.

— А сына не хочешь?

— Можно и сына, — улыбается он. — Но позже обязательно дочь, — даже в темноте я вижу, как светятся его глаза, когда он говорит о дочери. Ловлю себя на мысли, что хотела бы иметь от него ребенка. Это опасные мысли, я гоню их от себя прочь. Когда Хасан все вспомнит… он может забрать