Договор на нелюбовь - Евсения Медведева

– Не дождёшься, – шмыгнула я носом, отвернулась и тут же рассмеялась, наблюдая как Юлия Викторовна, точно так же прячась ото всех за пиджаком мужа, вытирает слёзы.

– Никаких больше свадеб! – сквозь смех сказал Алексей Тихонович, обнимая жену. – Дамы, молодые идут.

– Счастья, ребят, – Саша нехотя отпустил меня, чтобы обнять невесту и жениха.

– Саш, а Доний не врал, получается? – взвизгнула Алла, рассматривая меня, как обезьянку в зоопарке. – Живая? Настоящая? Можно потрогать? А то все только слышат про твои загулы, а живьём никто не трогал.

– И мы вас поздравляем, мужик, – жених похлопал по плечу Царева, взглядом извиняясь за тираду новоиспечённой супруги.

– Знакомьтесь, Катерина. Моя невеста, – Саша сказал так четко, словно хотел отбросить все сомнения, что плескались во взгляде болтливой невесты.

– У вас просто сногсшибательная свадьба, – я выдавила из себя улыбку и прижалась к Саше.

– Вы все пропустили, – девчонка надула губы и попыталась изобразить обиду.

– Алка, твой загс уже давно никому не интересен. Катюша, не обижайтесь на мою сестру. Невеждой была, такой и останется, – Мирон явно пришёл на выручку, дабы Царёв не бросился на защиту, а он мог. Я чувствовала, как он напрягся, практически прекратив двигаться.

– Зануды вы такие, – хихикнула она и, подхватив новоиспеченного мужа под руку, увела в толпу.

– Ну, что? – Королёв бахнул по плечу Сашу и кивнул в сторону ресторана, где уже выстроились официанты, готовые к обслуживанию. – Сейчас самое время выпить.

– Тебе лишь бы выпить, Мирон.

– А ты собираешься, как обычно, культурно покинуть праздник трезвым? Нет, Царёв. Сестра у меня одна и гулять мы на её свадьбе будем, как взрослые. Ну, надо же мне тебя напоить, чтобы с Катериной потанцевать.

– Эх, Мирон, – вздохнула я, рассматривая Королёва, пока мы поднимались по лестнице на веранду. – Боюсь, если ты его напоишь, то он совсем не выпустит меня из рук.

– Это точно, – Королёв указал нам на стол, где помимо родителей уже сидел Лёва, жалостно заглядывающий в декольте какой-то брюнетке.

– Дорогие мои, да начнётся пир! – подскочил Доний и, словно опомнившись, оторвался от пышных форм соседки, тут же подхватил бутылку шампанского и, ловко чиркнув по горлышку ножом, пустил пенный фонтан, благо, не в нас.

– О, нет! – Юлия Викторовна схватилась за голову, очевидно, зная, что произойдёт после этой фразы.

А ведь и вправду началось…

Я давно не проводила так весело вечер. Дружная компания за огромным круглым столом, ломящимся от разнообразия еды и алкоголя, громко комментировала каждое слово ведущего, порой и вовсе заглушая его. Сначала я удивлялась знакомым по телевизору лицам, украдкой фотографируя для подруг, а потом убрала телефон, решив расслабиться.

Наш стол не прекращал взрываться хохотом, благодаря Царёву и двум его друзьям, с первого взгляда брутальным и очень серьёзным, но на деле оказавшимся милыми и добрыми клоунами, в волшебных мешках которых таились миллионы шуток, анекдотов и тостов, во время некоторых Алексей Тихонович даже заботливо закрывал супруге уши, чем ещё больше подстегивал ребят.

Когда голод был утолён, почти все гости двинулись к сцене, а Лёва сдвинул соседний столик, освобождая место для своих отвязных танцев. Вскоре к нему присоединился и Королёв, а потом и Царёв, увлёкший меня за собой.

Сначала сдерживалась, а потом перестала. Смущение, тревога и явная социальная пропасть между нами стёрлась, тело расслабилось, мысли растворились, и лишь безудержное веселье разгоняло кровь по телу. Я с удовольствием наблюдала за этой компанией, в которой чувствовали себя комфортно все: от родителей до молодежи, подтянувшейся на наш заразительный смех.

Царёв был всегда рядом. Если на нас не смотрели, держал дистанцию. Взгляд его был равнодушным, скользящим по поверхности, но стоило оказаться в центре внимания, его руки как вьюн опутывали моё тело, абсолютно по-хозяйски прижимая к себе.

Свадьба была долгая, яркая и очень красивая. Каждые полчаса на сцене менялось представление, а после горячего и вовсе вышли популярные певцы. Я достала телефон, чтобы снять видео для Наташки, которая умрет от зависти, увидев свою любимую мальчиковую группу.

Я пересела в кресло Царёва, откуда вид на сцену был лучше, пока его выкрали к бару, где большая мужская компания что-то очень активно обсуждали, потягивая коньяк из широких бокалов.

Держался он на высоте. Не было навязчивости, пошлости, лишь необходимая тактильность, чтобы поддерживать амплуа влюблённой пары. Боялась признаться самой себе, что всё это почему-то мне очень нравилось. Царапал лишь его холодный взгляд, что прорезался, когда нас никто не видит. Не хотела думать о том, что всё это игра, и правила мне выдают по частям. Саша стоял вполоборота, чтобы следить за мной. Будто я девочка маленькая…

– Лёша-а-а, – кокетливо протянула Юлия Викторовна, что не отходила от меня ни на шаг, пока Царёв-старший не протянул ей руку, приглашая на медленный танец.

Я с умилением наблюдала за ними. То, как он держал её ладонь, ласково поглаживал по спине – все кричало о любви. Большой и настоящей, я даже почувствовала наворачивающиеся слёзы.

– Катя, – смутно знакомый писклявый голос заставил вздрогнуть. – Ой, я напугала тебя? Прости пожалуйста. Смотрю, все тебя бросили, думаю, дай скрашу твоё одиночество.

– Нет, я вовсе не одинока. Вы ошибаетесь. Просто в мыслях своих улетела, ничего страшного, – я улыбнулась, а узнав в миниатюрной брюнетке Карину Килину, и вовсе дар речи потеряла.

– А вот это ты зря, милочка, – Карина села на соседнее кресло и уставилась на меня, как на новогоднюю ёлку. Взгляд был совершенно холодный, оценивающий, а как только зацепила взглядом кольцо, так и вовсе скривилась.

Она была красивая, как кукла фарфоровая. Такая же маленькая, холодная, с бледной, почти прозрачной кожей и синими огромными глазами.

Да с ней рядом любая чувствовала себя замухрышкой. Она была такая идеальная, будто и вовсе нарисованная: огромные синие глаза, чувственные губы, длинная шея и такие изящные пальцы, перебирающие капельки бриллиантов на тонком браслете из белого золота.

Она почти не смотрела в глаза. Её интересовал Царёв, собственно, в его сторону она и косила свои глазки. А я – так. Мусор, что она перешагивала своими ножками в брендовых туфельках. У неё есть цель. И это очевидно.

– Почему же? – сделала глоток вина, чтобы прогнать сухость волнения в горле.

– А пока мечтаешь, можно и мужика потерять, – она взяла со стола клубничку, закинула её в рот и многозначно подмигнув мне.

– Если мужик потеряшка, то его никто не удержит.

Злость начинала зарождаться где-то в ногах, поджала пальчики, чтобы сдержать эмоции. Желание щёлкнуть по носу эту холодную суку победило. Поэтому