Рассветная мечта - Татьяна Владимировна Голубева

— Только не утверждай, что ты все поняла уже на третий день после свадьбы! — возмутился Андрей. — Что ты уже тогда увидела, какой я несчастный!

— Нет, ты был счастлив, как последний дурак, — усмехнулась Лидия Кирилловна, разливая чай по старинным зеленым чашкам. — Однако я уже сто раз тебе объясняла: я наблюдала за твоей сногсшибательной красоткой и видела, что ей на тебя глубоко плевать. Она просто хотела сесть кому-нибудь на шею. Чтобы ее кормили и поили… в основном поили, конечно. А тут ты подвернулся. Вот и вся история. Я не удивлюсь даже тогда, когда она начнет тебе изменять. Если уже не начала. Андрей насторожился. У матери на такие вещи нюх, как у лисицы.

— С чего ты взяла, что она будет мне изменять? — осторожно спросил он, отхлебнув чая. И как матери удается такой вкусный чай готовить?

— Да с того, что это естественный результат пьянства, — пожала плечами Лидия Кирилловна. — Уж поверь, сынок, я за свою жизнь такого навидалась. Театр есть театр. Даже оперный. И солисты квасят иной раз не меньше, чем какой-нибудь вспомогательный состав. Или даже больше. А пьяный человек теряет контроль над собой, и ты это знаешь не хуже меня. Так что я в свое время просто не обращала внимания, если натыкалась где-нибудь за кулисами на очередную парочку. Дело житейское.

Андрей внимательно посмотрел на мать. Конечно, он все это знал. Он еще в детстве с восторгом слушал рассказы матери о разных смешных происшествиях в ее родном театре, хотя в присутствии детей Лидия Кирилловна говорила в основном иносказаниями. Но уже лет в двенадцать-тринадцать Андрей прекрасно понимал, что она имела в виду. А вот у отца в цирке такое случалось чрезвычайно редко. Наверное, в связи с повышенным риском работы цирковых актеров. Напьешься — и что дальше? Вниз головой с трапеции?

— Ладно, мама, давай все-таки оставим эту тему. Расскажи лучше, как у тебя дела, что новенького?

Слушая мать, Андрей то и дело возвращался мыслями к идее частного сыщика. И еще он не мог не думать о том, что Наташа живет в этом самом подъезде…

Лидия Кирилловна сразу заметила рассеянность сына, но делала вид, что все в порядке. Однако она была уверена, что в новогоднюю ночь красотка Нелли снова выкинула какой-нибудь мерзкий фокус и сын теперь сгорает от стыда за свою жену. Когда же наконец этот наивный лопух созреет для развода? Но нажимать на него, разумеется, было нельзя. Андрей унаследовал отцовский характер: стоит поднажать — и получается только хуже. Зато когда сам примет решение, его уже ничто не остановит и не заставит передумать.

В четвертом часу Андрей начал собираться домой. Лидия Кирилловна его не удерживала, только напомнила, что нельзя так надолго забывать родную мамашу. Андрей клятвенно пообещал, что впредь такое не повторится, и ушел.

Но, спустившись к выходу и постояв несколько секунд в раздумье, он вернулся в подъезд и поднялся на пятый этаж.

И понял, что лучше было этого не делать.

Перед дверью Наташиной квартиры стояла огромная корзина цветов…

Глава 19

Уже в десять часов утра второго января в дверь позвонили. Наташа бросилась в прихожую. Алла! Как это здорово! Наташа приготовила подруге новогодний подарок и немножко волновалась — вдруг не понравится?…

Алла влетела в квартиру как буря. От нее пахло морозом, духами, она источала радость и веселье.

— С Новым годом, с новым счастьем, здравствуй, Дедушка Мороз! — выпалила она, одновременно целуя Наташу, сбрасывая шубку и кидая на стол под вешалкой два огромных пакета. — Меня Петенька на весь день отпустил! Он к тебе такими нежными чувствами проникся, что я скоро ревновать начну! — И Алла расхохоталась.

Наташа тоже засмеялась от всего сердца. Это же невозможно представить, чтобы Петр Николаевич обратил внимание на кого-то, кроме своей горячо любимой жены. Для него на свете существовала только она, и никто больше.

Подхватив пакеты, Алла рванулась в гостиную — и замерла, едва перешагнув порог.

На полу возле окна стояла корзина с цветами, перевитыми белой атласной лентой.

— Наташа! — выдохнула Алла. — От кого это?

— Ай! — сердито бросила Наташа. — Сосед по подъезду дурака валяет.

— Ничего себе — дурака валяет! — всплеснула руками Алла. — Да ты хоть представляешь, сколько стоит такая корзина?

— Нет, а что, очень дорого?

— Уж поверь, недешево. — Алла подошла к корзине, внимательно рассмотрела цветы, ленту, композицию. — Да, это, похоже, из салона «Гиацинт». Один из самых дорогих цветочных магазинов в городе.

— Не может быть, — испугалась Наташа. — Зачем это он?

— Письмо было? — деловито поинтересовалась Алла.

— Да, вон лежит, за занавеской на подоконнике.

— Можно?

— Конечно, смотри.

Алла взяла элегантный конверт с золотым тиснением. Да, действительно, салон «Гиацинт»… В конверте лежал простейший листок бумаги, явно выдранный второпях из записной книжки. И всего несколько слов: «С Новым годом, соседка!»

— Ой, Натка! — Алла засунула листок в конверт и аккуратно положила на прежнее место. — Он тебя окучивает! Вот здорово! А что за парень, где работает?

— Не знаю, — небрежно ответила Наташа. — Да какая разница? Зачем он мне?

Алла внимательно посмотрела на подругу и спросила:

— Ну а если у него серьезные намерения?

— Да какие намерения? — удивилась Наташа. — Я с ним пяти минут не разговаривала! Вообще в первый раз встретились!

— Это ты так думаешь, что в первый, — задумчиво произнесла Алла. — Вы же соседи, ты забыла? Он мог давно на тебя глаз положить. Мой Петенька вот так же в свое время… я его и не видела. А потом р-раз — и явился просить руки и сердца! И покорил, представь! Сразу и навсегда!

— Да ну его! — отмахнулась. Наташа. — В смысле соседа, а не твоего мужа. Твой Петенька — совсем другое дело, он человек серьезный.

— А этот парень — несерьезный?

— Не знаю. Я же говорю — пяти минут с ним не общалась! Он с другом был, и они мне помогли пакеты до квартиры донести, вот и все. Болтали всякую ерунду, ничего больше. Приглашали Новый год вместе встретить. Ну, они были немножко навеселе, так что удивляться нечему. Кого угодно могли пригласить.

Алла решила, что тема пока что не созрела. Наташа, похоже, до сих пор не до конца избавилась от своей замкнутости и страха