Лицо с обложки - Юлия Белкина
Солнечным днем первого марта самолет авиакомпании «Люфтганза» приземлился в берлинском аэропорту Тэгель. О том, что скоро Пасха, напоминали пассажирам украшенные цветочными гирляндами витрины магазинов и выставленные в них игрушечные барашки, крольчата и цыплята. Но Света Рябинина не облизывалась на витрины. Эта особа понимала кое-что в жизни, ее механическими мельницами было не прельстить!
Она раздраженно оглядываюсь по сторонам: ну и где обещанный эскорт? Кажется, ее забыли встретить? И как теперь она доберется до дома Раймана? Ну она особо не расстраивается. Девушка самостоятельная. Как говорится, не первый год замужем, хи-хи! Плевала она на герра Раймана. Для нее главное — виза! И теперь, когда она вырвалась в Германию, — держись, Европа! Не знаешь ты наших девчонок. Однако переночевать пару деньков на халяву у нового заграничного «жениха», приглядеться, что это за Германия и с чем ее едят, было бы неплохо.
И Света Рябинина решительно пошагала к автобусной остановке. По-немецки она говорила на уровне восьмого класса средней школы, но такие люди, как она, и в Африке не пропадут. Поэтому нет ничего удивительного в том, что не более, чем через час после приземления Света Рябинина вылезла из белого пикала на Мюггельзеештрассе, в Потсдаме.
Дом герра Раймана произвел на русскую невесту благоприятное впечатление: фасад в два этажа, зеленый газон, белые статуи. Света позвонила у чугунной калитки. Где-то вдали красиво прозвенел музыкальным звонок: «динь-дон!» В ожидании ответа Рябинина погуляла перед витой оградой особняка, но не дождавшись милостей от природы, решила взять их своими руками: смело перелезла через низкую ограду, спрыгнула на зеленый газон и пошагала прямо к дому.
Парадная дверь ответила таким же приятным звонком: «ди-ли-дон!», и снова никто не вышел на крыльцо.
Ладно, мы люди не гордые! Света поставила свою сумку на крыльцо и пошла в обход дома, дергая все двери подряд. Интересно, кто в эдаком домище занимается уборкой? Должно быть, служанки, решила она. Значит, кто-нибудь дома должен быть.
И не ошибись. Одна из боковых дверей оказалась не заперта… Света вошла в дом и очутилась в просторной, сверкающей чистотой кухне. Она сразу представила, как будет пить здесь по утрам кофе, сидя вон за тем маленько столиком у окна, заплетенного виноградом.
— Эй! Хало! — крикнула Света, продвигаясь вперед — Эни бади хиа? — Она не знала точный перевод этой фразы, запомнившейся по американским триллерам, но смысл угадывала.
В фильме ужасов те же события происходили бы обязательно ночью, во время жуткой грозы… У героини внезапно сломалась машина, и она побежала к ближайшему от шоссе незнакомому дому… В мокрой одеже, сексуально облепившей фигуру, героиня ходила бы из комнаты в комнату в темноте (электричество в Америке, судя по их фильмам, регулярно пропадает во время грозы, не то что у нас, в Самаре!) по огромному дому, выкрикивая дрожащим голосом: «Хэлоу? Эни бади хиа?» — а в окна голубыми вспышками светила бы молния, и вокруг дома раскинулось бы старое индейское кладбище…
Но это в кино! В жизни был приятный, солнечный день. Природа благоухала, птицы пели, от деревьев на зеленый газон ложились длинные тени… Вокруг стояли такие же аристократические особняки. И Света Рябинина не испытывала никакой внутренней дрожи оттого, что бродит по чужому дому. На всякий пожарный у нее была заранее припасена пара фраз на немецком: «Йорг Райман — мой жених. Я — его невеста» — знакомые опытные девчонки научили — на скучай, если вдруг немцы прицепятся на таможне с вопросом, какого черта она прется в их страну? Но на таможне к Свете никто не цеплялся.
Из кухни она прошла в столовую, поглазела на шикарную меблировку. Ух ты, настоящее серебро в буфете! Или не настоящее? Интересно, заперто?… Света потянула на себя стеклянную дверцу. Открыла… Ну и народ! Двери в доме нараспашку, серебро никто не замыкает — заходи, бери что хочешь.
Света испуганно вздрогнула, услышав за спиной шорох. Оглянулась — увидела бритоголового верзилу с пушкой в руке. Блин! Охранник! Сейчас за воришку примет… И чтобы сразу пресечь недоразумения, выпалила заранее приготовленную фразу, гордо вскинув голову:
— Я невеста Йорга Раймана! Йорг — мои жених!
Бритоголовый окинул ее оценивающим с ног до головы взглядом. Почему-то посмотрел на часы, неопределенно покачал головой, словно решая, что с ней делать? Лихо крутанул пушку в руке и спрятал за спину, под кожаную жилетку.
И как им теперь общаться? Света заучила пару фраз из разговорника, но они относились к ее потенциальному жениху и вряд — ли могли быть использованы в разговоре с незнакомым верзилой. На всякий случай она повторила не использованный на таможне монолог. Бритоголовый не стал слушать, нетерпеливо перебил, взмахом руки указал на дверь: пошла, пошла! Но Света с занятого плацдарма отступать не собиралась. Как это «пошла»? Она приехала и будет ждать своего жениха Йорга Раймана в его доме, в этой комнате, и вообще — кто ты такой? Чего от меня хочешь?
— Вас волен зи?
Бритоголовый нетерпеливо отмахнулся от нее и пошел в глубь дома, а Света последовала за ним. Бритоголовый оглянулся, увидел, что она топает следом, что-то себе под нос пробормотал помахал руками…
Маши, хоть тресни, а я отсюда никуда не уйду! — peшила Света…
Бритоголовый спустился по лестнице вниз, в полуподвальное помещение.
— Во хин геен зи? Куда вы идете? — не отставала ни на шаг Света. — Вас ис лост? Где Йорг? Во ист Йорг?
Она не поняла, почему вдруг со всех сторон ей на голову посыпались деревянные щепки и битое стекло… Опомнилась на полу. Вокруг по-прежнему грохотало. Она сидела, скорчившись, под лестницей (и как только успела туда заползти?!) закрывая голову руками, а прямо над ней, распластавшись спиной по стенке, бритоголовый верзила палил с двух рук одновременно вверх, в лестничный пролет, откуда они только что спустились, и вниз, за угол, в глубь помещения, откуда в него тоже стреляли…
Раздался хриплый крик. Сверху мешком рухнул кто-то, скатился по винтовой лестнице и засиял возле последней ступеньки. Света зажмурилась и открыла глаза, когда стало тихо… И то не сразу…
Тот, что скатился, по-прежнему неподвижно лежал возле лестницы. Вспотевший от нервного перенапряжения Бритоголовый бродил по подвальному помещению, как грибник,
