Измена. Он полюбил другую - Нюра Борзова

настоящий страх рядом со мной, первый раз, когда открыто рассказывает о своем состоянии. Когда она сильная и бодрая, ей легче сохранять позитивный настрой. Видя, как ее страх берет верх над ее обычным оптимизмом, я на мгновение замираю, пытаясь придумать, что сказать.

— Яночка, я не буду тебе лгать. Все, что связано с этой болезнью, пугает меня. Но что бы ни случилось, я буду рядом с тобой. Когда ты будешь слаба, я буду твоей силой. Когда ты окажешься в темноте, я буду твоим светом. Я никогда не оставлю тебя, милая. Я бесконечно люблю тебя.

— Ты помнишь, когда мы впервые по-настоящему признались друг другу в чувствах?

Как будто я когда-нибудь смогу забыть.

— Если мне не изменяет память, это было после одной особенно громкой ссоры с твоими родителями, мы сидели в моей машине, и я держал тебя за руку, пока ты плакала. Они сказали, что я брошу тебя с ребенком одну и что я просто использую тебя. Ты спросила меня, почему я так уверен, что этого никогда не случится. Я ответил, что все, что мне нужно, — это твоя бесконечная любовь.

Яна ничего не отвечает. Обхватив ее руками, я чувствую температуру ее тела, которая, кажется, стала только выше. Я должен отвезти ее в больницу. Мы не можем допустить, чтобы что-то вышло из-под контроля. Яна беспокоится, что лихорадка — признак того, что ее опухоль растет или уже распространилась в другие органы. У нас достаточно плохих новостей, чтобы хватило на всю жизнь. Нам не нужно больше. Но и полностью игнорировать ее состояние мы не можем.

— Пойдем, милая. Ты стала еще горячее. Но я по-прежнему считаю, что ты подхватила грипп, а твое тело просто не в состоянии бороться с ним из-за химии.

— Хорошо, поехали. Надеюсь, ты прав.

Яна крепко держит меня за руку на протяжении всей поездки в отделение скорой помощи. Ее страхи накатывают на нее и обрушиваются на меня волнами, но я сохраняю самообладание. Яна достаточно настрадалась за нас обоих, и теперь моя очередь быть ее силой.

Когда мы приезжаем, нас уже встречает Степан Алексеевич, и нам не приходится долго ждать помощи. Хотя Яна знает всех медсестер в этом отделении, вряд ли это помогло бы лучше, чем присутствие главного онколога больницы.

— Сначала мы проверим вас на грипп, потому что симптомы классические и объясняют повышенную температуру. Но нельзя полагаться на волю случая, поэтому мы проведем еще несколько анализов, чтобы понимать как действовать дальше. Планируйте провести здесь ночь или две. Мы поставим вам капельницу, чтобы восстановить баланс жидкости в организме. Если это на самом деле окажется грипп, мы начнем давать вам противовирусные препараты, чтобы сократить продолжительность болезни, — говорит Степан Алексеевич.

Он выходит из палаты, чтобы заполнить бумаги назначить анализы, а медсестра, с которой Яна дружит, начинает суетиться вокруг нее. После всех необходимых процедур я помогаю Яне переодеться и поудобнее устроиться на кровати.

Затем медсестра замечает новую татуировку у Яны на руке.

— Когда ты ее сделала? — спрашивает она.

— Недавно, — признается Яна.

— Ты же знаешь, что нельзя делать татуировки, во время химиотерапии! Риск заражения слишком высок.

— Я знаю, но это не инфекция. Она уже зажила.

Медсестра осуждающе смотрит на меня.

— Ты позволил ей это сделать?

— Позволил? Как будто я могу ее остановить.

Но моя тату тоже не остается незамеченной.

— У вас двоих одинаковые рисунки. Вы оба сумасшедшие?

— Из медсестер получаются худшие пациенты. Ты-то должна понимать, — язвит Яна.

Отрицать этот факт бесполезно, как и продолжать ругаться. Яне ставят капельницу.

— Мы тебя вылечим, дорогая. Я вернусь с результатами анализов, звони, если что-то понадобится.

— Спасибо.

Когда мы снова остаемся одни, Яна поднимает на меня внимательный взгляд.

— Я знаю, что тебе сегодня нужно работать. Я могу остаться здесь одна, если тебе нужно уйти. Заключение врача будет готово нескоро.

— Я никуда не пойду. Я взял выходной, так что в твоем полном распоряжении.

Через двадцать минут уже знакомая мне медсестра возвращается в палату.

— Яна, это на самом деле грипп. Мы собираемся начать давать тебе противовирусные препараты. Сразу лучше не станет, но это поможет тебе быстрее справиться с болезнью. Степан Алексеевич хочет сделать еще несколько анализов, пока ты здесь.

— Если это просто грипп, зачем другие анализы? Просто вылечите меня и отпустите домой.

— Степан Алексеевич с всегда осторожен со своими пациентами. Постарайся пока ни о чем не беспокоиться.

Легче сказать, чем сделать.

Глава 28

Яна

После двух дней капельниц, лекарств и холодных компрессов я, проснувшись утром, наконец чувствую себя лучше. За первый день в больнице все вроде бы пришло в норму, но к вечеру снова подскочила температура, и это жутко напугало меня. Степан Алексеевич не планировал делать новое УЗИ, чтобы проверить динамику опухолей, но я очень настаивала. Честно говоря, в какой-то момент я чуть ли не истерику устроила по этому поводу, поэтому Степану Алексеевичу пришлось сдаться.

Теперь, когда я знаю, что мои симптомы вызваны обычным гриппом, я еще более решительно настроена на то, чтобы каждый день вычеркивать пункты из своего списка желаний.

— Вадим? — он спит со мной, едва втиснувшись рядом на маленькую больничную койку. — Вадим, милый?

— Мм? — он не отстраняется и обнимает меня крепче.

— Мне нужны три вещи.

— Я слушаю.

— Во-первых, мне нужно, чтобы ты проснулся, — я хихикаю и глажу его щеку кончиками пальцев.

— Я проснулся. Вроде того.

— Во-вторых, мне очень нужно в туалет.

— А в-третьих?

— Мне нужно, чтобы ты привез из дома мой блокнот со списком желаний, если я останусь тут еще на день.

Это привлекает его внимание.

Вадим поднимает голову и ухмыляется.

— Значит, я смогу его увидеть? Тогда мне нужно срочно выдвигаться.

— Может, ты поможешь мне дойти до ванной, а потом мы посмотрим, что скажет доктор, когда придет?

Поцеловав меня в шею, Вадим садится.

— Давай, скажи мне, где твой блокнот, на всякий случай.

Мы оба знаем, что он хотел увидеть мой список с того самого дня, когда я попросила их с Костей составить такие же. Единственная причина, по которой я не раскрывала этой тайны, заключается в том, что мне хотелось, чтобы их списки состояли их желаний, без оглядки на то, что написано у меня. До меня с опозданием доходит кое-что важное. На самом деле мы с Вадимом хотим одного и того же: сделать друг друга счастливыми.

— Черный кожаный блокнот в верхнем ящике моей тумбочки.

Вадим бросает на меня недоуменный взгляд.

— Ты