Не влюбляйся в рок-звезду - Рейчел Хиггинсон

Что-то такое же горячее, как моё картофельное пюре, обожгло все мои внутренности, и заставило меня поднять подбородок. Он снова смог поймать мой взгляд.

— Что? — прошептала я, отчаянно пытаясь не растерять свой лицемерный гнев.

Вместо того чтобы сказать что-нибудь, он просто пристально смотрел на меня. Мы были словно в немом кино и общались теперь только при помощи таинственных знаков и загадочных взглядов. Боже, чего бы я только не отдала, чтобы прочитать мысли в его голове.

Наконец-то он сказал:

— Прости. Не знаю, зачем я всё это сказал.

Я проглотила огромный комок, стоявший в горле.

— Я тоже не знаю, зачем ты это сделал.

— Ты счастлива? — спросил он.

Его вопрос огорошил меня. Я была счастлива. Была.

До того, как он появился, я была счастлива. Я была самой счастливой.

Но Господи, почему я не могла ответить на его тупой вопрос прямо сейчас. Вместо этого, я сощурила глаза и задала ему свой вопрос:

— А ты?

Он сжал губы в тонкую линию, и они исчезли за его бородой, но я даже не понимала, что я сейчас затеяла. Это было похоже на соревнование, в конце которого мы должны были узнать, у кого лучше сложилась жизнь. И если это было так, то почему я не чувствовала, что он победил?

Я опустила вилку. Мой аппетит пропал.

— Это была ошибка.

— Кловер…

— Малачи, мы едва можем поддерживать разговор друг с другом. Я не знаю, почему я решила, что мы сможем написать вместе песню. Это была плохая идея.

Его ладони скользнули вперёд по столу, пальцы дрогнули. Я убрала руки, чтобы он не смог достать их. Он выругался себе под нос.

— Я здесь не для того, чтобы ссориться с тобой. Или унизить тебя. Я просто…

— Что? — я задержала дыхание и приготовилась услышать правду. — Зачем ты здесь?

Он молчал дольше, чем следовало, обдумывая ответ на мой вопрос. Пока я ждала ответа, сотни мыслей пронеслись у меня в голове. Я очень боялась позволить своему мозгу по-настоящему осознать то, что он собирался сказать. Незаконченное дело? Извинение? Доказательство того, что у него всё получилось? Месть?

Когда он, в конечном счете, заговорил, он не смотрел на меня. Вместо этого он сосредоточился на моих руках, которые теперь сжимали край нашего маленького стола.

— Из-за песни, Кловер. Я здесь из-за песни.

Я фыркнула, удивлённая и взбешённая.

— Ты это серьёзно?

— Я много лет хотел закончить её. Но без тебя это кажется мне неправильным.

— Я не уверена, что это вообще возможно, — честно сказала ему я. — Мы уже не те люди.

В моей голове тут же возникли непрошеные воспоминания. Мы лежим обнаженные в кровати, Кай пишет что-то у меня на спине ручкой из отеля. Мы смеёмся, а потом пытаемся вспомнить те строчки несколько часов спустя, когда мы уже покинули номер. Слова текста той песни слились воедино — но мне было слишком хорошо, чтобы думать об этом.

Эта песня называлась "Портленд" — в честь города, где мы её написали — она занимала первые строчки хит-парадов в течение шести недель.

Были и ещё воспоминания. Мы сидим с ним бок о бок за пианино и нажимаем на клавиши, смеясь над тем, как плохо у Кая получается играть на моём инструменте. Мы едем в автобусе, прижавшись спинами к вибрирующему изголовью кровати, он наигрывает новые мелодии на своей гитаре. Я также вспомнила день после его первой реабилитации. Мы нарушили правила больницы, чтобы завершить песню до дедлайна. Его красные, уставшие глаза обещают мне, что он попытается. У меня тогда так болело сердце, что я заставила Кэйда отвезти меня после в больницу, чтобы убедиться, что у меня не случился инфаркт.

Паническая атака — так мне тогда там сказали. Часто ли они у меня случались? После того дня — часто.

Песня "Лекарства и паника" стала очередным мега-хитом.

Нам дали за неё премию.

— Мы уже не те, — согласился Кай. — Слава Богу.

Я опять набралась смелости и встретила его взгляд, засунув эти хорошие, плохие, прекрасные и разбивающие сердце воспоминания туда, где им было и место.

— Сомневаюсь, что справлюсь. Прости.

— Подумай об этом, — сказал он умоляющим тоном. — Подумай о песне. Я напишу тебе после Миннеаполиса, и мы посмотрим, что у тебя получится.

— Ты, вероятно, только потратишь время.

На это раз, когда он наклонился вперёд, он схватил мою руку и удержал её в своей. Его большой палец прижался к нежной коже моей ладони. А тёплые, грубоваты пальцы крепко обхватили мои.

— Как будто этого достаточно, чтобы я остановился.

Я облизала неожиданно пересохшие губы, всё моё тело задрожало от его слов. Его взгляд опустился и проследил за тем, как мой язык прошёлся по нижней губе.

Боль.

В выражении его лица промелькнула боль.

Я встала, выдернув свою руку из его хватки. Я больше ни одной секунды не могла вынести здесь с ним. Сердце ускорилось у меня в груди, в ушах зашумело, а голова закружилась. Это было уже слишком.

Он был для меня слишком.

— Я подумаю, — пообещала я, схватив сумку и свитер.

— Ты уходишь? — сказал он требовательным тоном, столь же шокированный, как и я.

— Мне надо идти.

— Не беги от этого, Кловер.

Он имел в виду себя? Песню? Этот чёртов бар? Господи. Стараясь не смотреть ему в глаза, я отошла от стола.

— Мне надо идти.

— То же самое ты сказала и в прошлый раз.

Он решил сейчас напомнить мне об этом?

— Прости. Это… это для меня слишком.

— Тебе лучше привыкнуть к этому, Кэловей. Я никуда не уйду. Не в этот раз.

Я выбежала из бара. Побежала через площадь. Добежала до отеля, где я забрала свою машину у швейцара, одновременно прячась от Бреннана, который ходил взад-вперед в холле, точно сердитая гиена.

Я перестала бежать только тогда, когда смыла с себя эту ночь в душе, после чего глубоко зарылась в свои одеяла.

Малачи. Моё сердце отбивало неровный ритм, что странным образом отражалось на моём дыхании. Неужели я только что провела с ним вечер? А ещё ругалась, пререкалась и спорила с ним всё это время?

Неужели я думала, что я смогу его вынести?

Ведь я не смогла. Я не смогла вынести эту песню. Как и эту ночь. Как и его.

Было глупо думать, что пятилетнего перерыва хватит, чтобы стать достаточно сильной.

Я никогда не была достаточно сильной. Малачи всегда был моим