Приручить "Демона" - Рада Мэй

Их просмотр вызвал не самые приятные эмоции. Странно, когда я читала многочисленные газетные репортажи, информация без отвлекающих факторов воспринималась легко. Но стоило увидеть на мониторе ноутбука коричневые обои и убогую обстановку комнаты, где я с другими похищенными детьми провела несколько дней, как нахлынули яркие, вызывающие тоску и тревогу воспоминания, которые, как мне казалось, с годами практически стёрлись из памяти. Даже Машиного зайца вспомнила.

Нас с Аллой Синявской первые сутки держали в каком-то другом месте - гораздо более мрачном и неуютном, а ночью, видимо, пока мы спали, перевезли сюда. И первой, кого я увидела, открыв глаза, была плачущая девочка, прижимающая к себе злополучного зайца.

Он, кстати, вскоре обнаружился на одном из видеосюжетов сиротливо лежащим на полу возле открытой двери. Телевизионщики в подробностях сняли нашу «темницу», чтобы добавить в сюжет драмы и выжать не одну слезу у сердобольных жителей города.

Заяц нашёлся, но на душе почему-то всё равно было тревожно. Если подумать, сюжетов, снятых более десяти лет назад, на сайте телекомпании нет, в интернете, соответственно, тоже. Неужели кто-то из случайных зрителей столько лет помнил об этой игрушке?! Из архива их раздобыть проблематично, но реально. К примеру, Минина или Кулёва точно могли бы - они тут часто бывают. Правда, откуда им знать, что игрушка принадлежала именно Маше? А вот Свиридов это знал наверняка. Надо будет к нему повнимательнее присмотреться.

Ночью мне впервые за много лет приснился кошмар. Его подробности наутро в памяти не сохранились, но сам факт совсем не радовал. Я всегда считала, что ту историю перенесла без последствий, а теперь отчётливо вспомнила, как после похищения несколько недель просыпалась по ночам от подобных кошмаров. Только этого мне не хватало!

***

Думала, после той перепалки на лекции Демьянов житья мне не даст и начнёт придираться ещё сильнее. Всё-таки я его, можно сказать, прилюдно опустила. Но историк избрал другую тактику и теперь просто меня не замечал. Совсем.

Когда он пытался игнорировать меня раньше, в этом всё равно была какая-то нарочитость, а сейчас я чувствовала себя бестелесным невидимым призраком. Демон даже на мои перешёптывания с сидящими поблизости одногруппникам теперь не обращал внимания. И тех быстрых, словно украденных взглядов тоже больше не было. Как будто я, действительно, стала невидимкой. Пустым местом.

Это неожиданно задело. С одной стороны, хорошо, что перестал цепляться, с другой, чего-то ощутимо не хватало.

Я, в свою очередь, старалась его не провоцировать и на лекциях сидела тихо, хотя порой так и подмывало выкинуть какой-нибудь фортель, чтобы пробить эту раздражающую стену отчуждения и равнодушия.

Добиваться увольнения историка я больше не пыталась. Заметила повысившуюся активность Мининой и Зайцевой и выжидала, надеясь, что всё решится без моего участия. Подруги постоянно шушукались по углам. Подслушать их больше не получалось, но по целеустремлённому виду Мининой и торжествующим взглядам заговорщиц, периодически устремляемых на Демьянова, было понятно, что дело продвигается.

А когда после пары Минина выпросила у историка книгу о деятельности Анатолия Аграновского, которую он принёс на лекцию, последние сомнения отпали - Динуля готова перейти к военным действиям.

Это обнадёживало, но в то же время почему-то нервировало и заставляло не спускать с неё глаз, гадая, получится ли у них что-нибудь или нет?

Попутно я наводила справки о Свиридове. Разумеется, Маша об этом не знала, иначе сразу бы меня ему заложила - любовь, как известно, зла, особенно если любишь козла.

Мне очень хотелось покопаться в его квартире, где наверняка нашлось бы что-то интересное. Например, спортивная шапка с номером четыре. Но, как и ожидалось, просто так туда было не попасть - дом под охраной, в квартире ведётся видеонаблюдение. А изображать внезапно вспыхнувшую страсть к Лёвочке лишь для того, чтобы проникнуть в его берлогу как-то не хотелось. Да и не поверит мне Свиридов в свете последних событий.

Проще дождаться Козлову и выяснить, не могла ли её симка попасть к этому типу. Точнее, спросить, как она к нему попала. Я уже практически не сомневалась в личности нашего запугивателя, но торопить события не спешила. Ежу понятно, что к уголовной ответственности золотого мальчика не привлечь - папочка отмажет. Ничего, я ему тоже могу розыгрыш устроить, да такой, что Свиридов его до конца жизни вспоминать будет. Только сначала нужно всё же удостовериться в его вине, ну и как-то вывести Машу из-под удара.

***

В тот день у Мининой с самого утра был чрезвычайно загадочный вид. Она заметно волновалась и почти не секретничала с Зайцевой, зато они регулярно обменивались многозначительными взглядами. В общем, было понятно, что час икс настал. Что именно она собиралась сделать, я не знала, но старалась не терять одногруппницу из вида и нервничала. Тут ведь возможны только два варианта: или у Мининой всё получится, и проблема будет решена, или её план провалится, а разъярённый Демон в отместку оторвётся на всех. Особенно на мне.

Второй вариант более вероятен. Историк ведь не дурак - не на одну из моих уловок до сих пор не клюнул, так на что рассчитывает дочка чиновницы?

Это стало понятно после семинара по истории журналистики. Когда Демьянов, как и прежде, не удостоивший меня за всё занятие ни единым взглядом, вышел из аудитории, Минина выскочила вслед за ним. Пришлось поторопиться, чтобы не пропустить самое интересное. Ничего оригинального она не придумала и чуть ли не умоляюще упрашивала историка о консультации по курсовой работе. Она напрашивалась на встречу после занятий, но Демьянов заявил, что будет занят, и согласился принять её на кафедре прямо сейчас в перерыве между парами.

В планы Мининой такой поворот, похоже, не входил. Она пискнула, что сейчас подойдёт и, отстав от историка на несколько шагов, принялась лихорадочно шарить в сумке. А крутившаяся неподалёку Зайцева, переглянувшись с подругой, помчалась куда-то