Рассветная мечта - Татьяна Владимировна Голубева
— Понятно… — задумчиво протянула Ольга Ивановна. — То-то Вадимыч в последние дни такой нервный. Значит, ждет результатов. Хотя у него и другие причины могут быть.
— Какие? — не подумав, ляпнула Наташа и тут же спохватилась. Наверняка ведь тетя Оля снова заведет сейчас ту же волынку — про плохую жену шефа…
Так оно и вышло.
Но Наташа быстро отбила атаку и сама перешла в нападение.
— Тетя Оля, — спросила она, дождавшись паузы в монологе собеседницы, — а почему бабушка так редко у вас бывала?
Ольга Ивановна внезапно замолчала, ее щеки порозовели. Возможно, от наливки.
— Ну, девочка, — сказала она наконец, — умеешь ты задавать вопросы… Но с другой стороны, все это дела давно минувших дней. Оглянись.
Недоумевая, Наташа повернулась в кресле и посмотрела на стену за своей спиной. Там тоже висело множество картин, по среди них выделялся большой портрет в овальной раме. Молодая женщина с тонким, нежным лицом, со спокойным взглядом больших синих глаз. Что-то в ней было знакомое…
Наташа вскочила и подошла к портрету.
— Тетя Оля! Это же вы, правда?
— Правда, детка, — чуть слышно ответила Ольга Иванова. — А писал этот портрет твой дедушка, Владислав Лозанов.
— Дедушка? — Наташа вернулась к столу и внимательно всмотрелась в Ольгу Ивановну. — Мне казалось, он был профессором филологии.
— Да, безусловно, — чуть заметно улыбнулась Ольга Ивановна. — Потом он стал филологом, профессором. Но в юности он занимался живописью, и весьма успешно, как видишь.
— А почему бросил?
— Разочаровался. Не видел перспектив. Считал, что положение художника в обществе слишком неустойчиво. А наука — это надежно.
— Как скучно! — само собой вырвалось у Наташи.
— Да, детка, я тоже так считала. И потому вышла замуж за художника. А Владислав женился на твоей бабушке.
— А… — Только теперь до Наташи дошло, что означает этот портрет. — А бабушка знала?
— Да, конечно. И мы навсегда сохранили нашу дружбу, несмотря на то что мои муж умер молодым и я осталась одна, а Владислав…
Ольга Ивановна замолчала.
Наташа подумала, что, наверное, все было не так простo. Ведь не зря же тетя Оля сохранила этот портрет, и не зря он до сих пор висит на почетном месте в ее доме… а бабушка, конечно, не очень-то радовалась этому факту и потому не стремилась слишком часто навещать подругу. Потому что тогда ей пришлось бы часто видеть портрет в овальной раме, написанный ее покойным мужем, некогда влюбленным в нежную Оленьку…
Теперь уже Наташе захотелось сменить тему. Что ж, это не составило труда. Она ведь хотела еще кое о чем расспросить Ольгу Ивановну…
— Тетя Оля, — осторожно начала Наташа после приличной паузы, — вы как-то обещали мне рассказать, почему мои родители ограничились одним ребенком… хотели мальчика, получилась я, стали меня одевать в брюки… как-то странно все это.
— Ох! — вздохнула Ольга Ивановна. — Ничего тут нет странного, детка. Через два года после твоего рождения твоей маме пришлось сделать аборт, и больше она не могла иметь детей. Вот и все.
— Ничего себе — все! — всплеснула руками Наташа. — Зачем же она аборт делала? Почему не родила?
Во взгляде Ольги Ивановны мелькнуло что-то странное, и Наташа насторожилась. Уж не связана ли эта история с теми фотографиями?…
— Ну, почему не родила, я не знаю, — неуверенно произнесла Ольга Ивановна. — Я ведь человек посторонний, меня в семейные тайны не посвящали.
— Неправда! — воскликнула Наташа. — Вы все знаете! Послушайте, тетя Оля, когда я выбрасывала всякий хлам, то нашла случайно несколько фотоснимков… на них мама, совсем молодая, и ее обнимает какой-то мужчина… неужели она изменила папе?
Ольга Ивановна покачала головой, вздохнула, аккуратно взяла ложечкой немного крема с куска торта, лежавшего на ее тарелке… Слизнув крем, она снова вздохнула, еще раз качнула головой и сказала:
— Налей-ка нам еще по рюмашке. Похоже, пришло время все тебе рассказать…
Глава 22
Весь вечер после визита к Ольге Ивановне Наташа не находила себе места, а ночью не могла заснуть.
Все ее самые страшные догадки подтвердились. У мамы действительно был роман, а отец узнал об этом и следил за женой… а потом, когда маме пришлось сделать аборт, он решил отомстить — и тоже завел подружку… а подружка, когда оба они слишком уж заигрались, делать аборт отказалась.
В общем, где-то в Петербурге у Наташи была неведомая ей родня. То ли брат, то ли сестричка. Ольга Ивановна этого не знала. Не знала она и фамилии.
И тем не менее родители Наташи как-то сумели пережить все это, и простили друг друга, и прожили вместе всю оставшуюся жизнь, любя и сострадая. Может быть, их связывала дочь. А может быть, оба поняли, чти все это были чистые пустяки, ошибки молодости. Ольга Ивановна подозревала даже, что мама Наташи не только была знакома с возлюбленной своего мужа, но и ребенку помогала чем могла… но она не стала бы утверждать этого с уверенностью.
— Вот такая у вас была запутанная семья, детка, — закончила Ольга Ивановна свой рассказ. — Впрочем, ничего особенного, я думаю. Просто жизнь. Обычная жизнь, как она есть. Люди не ангелы, все ошибаются, всех заносит время от времени… а если человек живет уж очень правильно, то он, по моему глубокому убеждению, просто ненормальный.
Наташа рассмеялась в ответ на эти слова. Она тоже недолюбливала слишком правильных людей. Но в то же время она была потрясена. Узнать такое о собственных родителях, пусть даже давно умерших… Да и бабушка… Надо же, выбрать в мужья ученого только потому, что художник не слишком надежен! А как же любовь?…
Но когда Наташа задала этот вопрос Ольге Ивановне, та лишь улыбнулась и пожала плечами:
— При чем тут любовь, девочка? Браки по этой самой любви бывают, как правило, весьма непродолжительными.
— Но вы-то, тетя Оля, — возразила Наташа, —
