Предсказание - Villa Orient

пристроившись сзади. Он входил медленно и, как мне показалось, осторожно, пока не продвинулся на всю глубину, тогда стал двигаться размеренно, касаясь каждого нежного уголка внутри меня. И это возбуждало даже сильнее, чем мощные и резкие движения. Его крепкий член ласкал каждый нерв доводя меня до исступления. Я выгибалась в его объятьях, пока он гладил мою грудь, пропуская между пальцами соски́, и легко натягивал волосы на голове. Мы кончили одновременно. И я опять думала о том, правильно ли мы поступаем, не вредим ли теперь новой жизни.

— О чём задумалась, Марина?

— Нам можно всё это делать теперь?

— Ты чувствуешь какие-то неприятные ощущения?

Я прислушалась к своим ощущениям, но ничего необычного.

— Нет.

— Тогда всё в порядке.

Тем временем свет из иллюминаторов окрасился в красноватый.

— Хочешь посмотреть на закат?

— Да.

— Тогда одевайся.

Он легонько шлёпнул меня по попе, придавая стимул. Парадокс наших отношений заключался в том, что он вёл себя так, как будто мы уже давно были близкими людьми, а для меня он был совершенно незнакомым и чужим.

Я нехотя встала из тёплых объятий, опять пошла в душ смывать остатки солёной воды и следы недавнего удовольствия. Пока я одевалась, Хамдан тоже быстро принял душ, и мы вышли на палубу.

Солнце висело уже над самым горизонтом. Там, где солнце и море почти соприкасались, вода из бирюзовой превратилась в розовую. Красный диск быстро опускался, так что даже невооружённым глазом было видно его неумолимое движение вниз. Вот он коснулся воды, вот уже погрузился на треть, на половину… Свет постепенно угасал. Вот солнце мягко погружается в синий горизонт, который становится темнее, превращаясь в тёмно-фиолетовый и исчезает. Но вокруг не сразу стало темно, облака освещались ещё некоторое время розоватым светом солнца. И только позже стало темно, пока не загорелось освещение на яхте.

— Пойдём ужинать, Марина?

Я неохотно оторвала взгляд от горизонта, там ещё недавно было солнце. В салоне уже был накрыт стол.

— Ну спрашивай, Марина.

Я всё же решилась начать разговор.

— Что будет потом?

— Когда?

— Когда родится ребёнок?

— Как я уже говорил, у тебя будет выбор, который ты сделаешь сама.

— Какой выбор?

— Марина, я могу дать ответы на все твои вопросы, но ты не готова к ответам на них.

— Готова.

— Если бы ты была готова, то знала бы ответы сама.

— Я знаю ответы. Вариантов ведь не много. Я выполню роль инкубатора, ты организуешь мне обратный билет в Москву.

— Если ты этого хочешь, Марина.

— Как мне потом жить?

— Ты можешь жить как раньше или изменить свою жизнь, тогда всё будет по-другому. Меня не будет рядом, чтобы говорить тебе, как жить и что делать.

— Ты думаешь, я смогу после всего этого жить?

— Если не сможешь, оставайся, Марина.

— В качестве кого?

— Тебя не устроит качество, которое я могу предложить, потому что ты этого не хочешь. Блоки в твоей голове, Марина.

Хабиб стоял в стороне, ничем не выдавая своего присутствия. Я не знала, слышит ли он наш разговор и понимает ли. Да и мне сейчас было всё равно. Стол был накрыт и ломился от разнообразных блюд. Но у меня совсем пропал аппетит.

Зачем я только спрашивала? Я и правда была не готова к ответам. Да и какие ответы он мог мне дать? «Всё будет хорошо, Марина». «Выходи за меня замуж». «Я люблю тебя». Хотела ли я таких ответов? Вероятно, нет. Мне вообще не нужны были ответы. Я хотела действовать. Я встала, но Хамдан поймал за руку, настойчиво усаживая обратно.

— Не уходи в таком состоянии, Марина.

Некоторые не слышат, что я говорю, но Хамдан слышит мои мысли. В отличие от меня, он всегда был хладнокровным и рассудительным. И даже сейчас он знал, что я в таком состоянии могла наделать глупостей, например, броситься за борт от безысходности. Сопротивляться его несгибаемой воле было невозможно, по крайней мере, у меня таких сил не было. Поэтому я осталась. Хамдан махнул рукой, и Хабиб подошёл. Я плохо ела, но всё равно немного успокоилась. Обида слишком недолгое и непостоянное чувство.

После ужина я не знала, что делать. Идти в каюту с единственной кроватью мне не хотелось. Хамдан достал шаль и накинул мне на плечи.

— Вечером прохладно, Марина.

Я вышла на воздух. Небо было полно звёзд. В Москве в постоянном освещении мегаполиса звёзд почти не было видно. Но здесь, живя за городом, где на 11 километров вокруг не было ни одного освещённого жилища, и теперь находясь в открытом море, звёзды светились так ярко, что они явно складывались в созвездия. Растущая луна тоже была другой, не просто блёкло-серой, а с голубоватым отблеском и мягким серебряным свечением вокруг диска.

Море было спокойным. Яхта стояла на якоре и даже не качалась. Я подошла к краю борта и оперлась на перила, глядя в морскую глубину. Волны слабо плескались о борт, вода сейчас казалась почти чёрной, и в ней отражались луна и звёзды. Я пыталась разобраться в себе. Осознание пришло неожиданно. Я не могла закончить свою жизнь, потому что я больше не была одна. Я пока не чувствовала себя беременной, но здравый смысл удерживал меня от рокового шага. Я постояла и подышала, потом пошла в салон.

Хамдан всё ещё был там и теперь работал за ноутбуком.

— Здесь есть другие каюты?

— Есть, Марина, но они не подготовлены.

— Мне подойдёт и так.

— Мне так не подойдёт.

Я задохнулась от возмущения. Впервые за всё время пребывания рядом с ним я почувствовала силы, чтобы сопротивляться. Он оторвал взгляд от экрана и внимательно посмотрел на меня. А я просто вышла опять на воздух. Не имело смысла спорить с ним, аргументы, чтобы спать в одной каюте, у него нашлись бы железобетонные, как и у меня самой. Я могла выразить лишь молчаливый протест.

Я дышала свежим воздухом, опять глядя в бездонную глубину. Было почти не холодно. Я не знала, сколько ещё Хамдан просидит в салоне, но свет там по-прежнему горел. Может быть, его вообще не выключают на ночь, а Хамдан давно ушёл спать. Я простояла достаточно, чтобы устать, замёрзнуть и остыть. Но гордость, обида, или всё вместе, не позволяли мне вернуться.

Хамдан сам вышел и встал рядом.

— Напомню, я предупреждал,