Предатель. Ты меня (не) заменишь - Ира Дейл

Но Слава вперивает в Киру предупреждающий взгляд, и та замирает на месте.

— Я все сказал! — отрезает муж. — Иди переодевайся, через десять минут жду тебя в машине!

Кира пару секунд неверяще смотрит на отца, который раньше никогда не повышал на ее голос. А потом громко всхлипывает, кружится на пятках, срывается с места и несется по коридору в противоположную от выхода сторону.

— Я за ней, — заявляет Антон и направляется следом за Кирой.

Почему-то у меня складывается ощущение, что он просто нашел повод сбежать от матери. Мы остаемся втроем в пустом коридоре. Напряжение в воздухе настолько плотное, что его можно ножом разрезать.

Слава не отводит от Светланы огнемечущегося взгляда, его кулаки сжаты до предела, а плечи приподняты. Вот только прежде чем муж успевает что-то сказать, Светлана шумно выдыхает и расслабляется. Складывается впечатление, что женщина жутко устала носить маску страдающей невинности. В ее глазах появляется злорадный блеск.

— Если ты собираешься меня прогнать, то не утруждайся, я сама уйду, — она коварно ухмыляется. — Но сначала хочу, чтобы ты знал: то, что ты выступил против меня, с рук тебе не сойдет, — она делает шаг вперед, окончально сокращая расстояние между собой и Славой. Задирает голову, заглядывает моему муж в глаза, прежде чем зловеще прошептать: ты забрал у меня сына, а я заберу дочь… у вас обоих. Обещаю, — бросает на меня самодовольный взгляд. — Баш на баш, так сказать, — пожимает плечами и делает “чмок” в воздухе, прежде чем оттолкнуться от пола и направиться в сторону выхода.

Глава 43

Кира так громко хлопает дверью своей комнаты, что грохот сотрясает не только второй этаж, но и первый.

Вздрагиваю, бросая взгляд на лестницу, по которой только что с психами пробежала моя дочка, прежде чем демонстративно скрыться в своей комнате.

Краем глаза замечаю, что Антон заходит в гостевую комнату, до этого пробормотав что-то вроде: “оставлю вас наедине”. Видимо, теперь сын мужа в ней живет.

“Мне больше нет в этой квартире места”, — мысль, промелькнувшая в голове, отдается резью в груди.

Приходится потереть саднящее место, прежде чем понимаю, что ко мне в голову лезет всякий бред. Я же все равно не собиралась возвращаться. Какая разница есть ли мне место в квартире, которая пятнадцать лет была моим домом, или его нет?

— Выпьешь? — голос Славы врывается в мой заполненный попытками себя уговорить, что все хорошо и это же был мой выбор, разум.

— Нет, — мотаю головой. Заодно пытаюсь из нее выбросить все ненужное. — Ты же знаешь, я не люблю, — разворачиваюсь к мужу, который возиться на кухне.

Его мощная фигура кажется еще больше в приглушенном освещении, исходящем от ламп под навесными шкафчиками. Я и не заметила, когда Слава снял пиджак и бросил его на один из барных стульев. Он даже успел закатать рукава в то время, пока я смотрела в спину обиженной дочери.

— Ты права, сегодня точно не надо, — бормочет себе под нос муж. — Завтра нас обоих ждет еще один сложный день, — опирается ладонями на столешницу. Пару секунд стоит, просто свесив голову, после чего трет шею и оглядывается через плечо. — Чаю? — он заглядывает мне в глаза, а мое сердце пропускает удар от открытости его взгляда.

Обычно Слава прекрасно скрывает эмоции. Хочет казаться сильным, несгибаемым. Но не сегодня. Сегодня я прекрасно вижу, как сильно он измотан.

Едва удается подавить порыв подойти к мужу и просто обнять, как делала раньше, когда видела, что Славе тяжело. Видимо, привычка играет немалую роль в моей жизни, потому что мне буквально приходится заставлять себя стоять на месте.

— Д…да, — выдавливаю из себя. — Можно… чаю, — сглатываю ком, образовавшийся в горле.

Взгляда от мужа не отвожу, он тоже не отрываясь смотрит на меня. Не знаю, сколько мы вот так стоим, не прерывая зрительного контакта.

Сердце, которое, по идеи, должно биться ровно, разгоняется до невозможности. Дыхание застревает в груди, а внутри что-то обрывается.

Кажется, еще немного, и я сорвусь в пропасть. Но не знаю, бросится ли Слава за мной, чтобы поймать и вытащить на берег. Или будет смотреть, как я разбиваюсь о скалы.

Поэтому вместо того, чтобы снова довериться мужу, я делаю шаг назад.

От Славы это, конечно же, не скрывается. Печальная улыбка трогает его губы и тут же исчезает.

— Садись, — муж указывает побродоком на один из барных стульев, после чего отворачивается.

Щелкает по выключателю на чайнике и снова упирается руками в столешницу. Только на этот раз голову не опускает, а просто смотрит в стену перед собой.

Мне же приходится сделать над собой невероятное усилие, прежде чем получается втянуть в себя воздух. Легкие горят от долго отсутствия кислорода. Но я все равно делаю несколько коротких вдохов и шумных выдохов, прежде чем отталкиваюсь от пола и направляюсь к барной стойке.

— Я поговорю еще раз с Кирой, когда она успокоится, — тихо, даже немного равнодушно произносит муж, стоит мне забраться на стул.

— Это не поможет, — стало локти на стол, переплетаю пальцы и кладу лоб на ладони. — Кира — подросток. Ей кажется, что она знает лучше, как правильно поступать, — прикрываю глаза, давая себе расслабиться.

— Кире немало годиков. Она уже должна научиться отличать плохое от хорошего, — гневные нотки проскальзывают в голосе мужа. — Наша дочь не имеет никакого права обращаться с тобой так, будто ты главная предательница на свете!

За закрытыми веками рисуется картина, что Слава еще больше напрягается, а мышцы бугрятся под плотной тканью его белой рубашки. Но я не открываю глаз, чтобы проверить верно ли мое предположение.

— С ее стороны, мое поведение так и выглядит, — хмыкаю. — Ты же сам сказал во время моего ухода, что я ее бросаю, — в груди до сих пор печет, стоит вспомнить это заявление мужа.

— Я идиот! — рявкает Слава и резко замолкает. Пытается взять себя в руки? — Прости, я не должен был ничего такого говорить. Просто не придумал ничего лучше, что могло задержать тебя рядом.

Раздается какое-то шуршали, а уже через мгновение чувствую жар, разливающийся по лицу. Не сомневаюсь, Слава вперивает в меня свой пронзительный взгляд. Но все