Развод. Вина предателя - Катя Лебедева

Мне кажется, что, если он хотя бы заподозрит о том, что я что-то знаю, перестанет проявлять участие.

И нет, я не боюсь того, что мне без него не выплыть, я не меркантильная, просто раз он молчит, значит, ему важно мое неведение. А если он будет в курсе, что я знаю, это может сильно ударить его по рукам, и мы вернемся в ту самую точку невозврата, только теперь будет еще больнее и сложнее продолжать жить.

Если честно, мне уже не важно, сама я пробилась, или без него, Наташа объяснила мне, почему у меня все получается и почему мне нельзя сдаваться, и это было до того, как началась эта странная активность, которая на самом деле просто реклама.

Главное, чтобы Саша сейчас с психа не купил весь сайт, это было бы верх эпичности, верх абсурда. Ну ничего, как говорит Наташа, площадок много, уйду на другую в случае чего. Ну, это я сейчас так рассуждаю, пытаясь отгородиться от всех этих мыслей, а на самом деле хочется подумать о том, насколько я ему благодарна за эту помощь, за эту незримую поддержку.

Он поступил сейчас, как мужчина, взял и сделал, ничего не говорил, потому что для мужчины это не так важно, ему важнее результаты, ему важнее делом доказывать, что он любит, уважает и ценит. Это мальчишки кричат, мальчишкам важно словами показать, а мужчинам нет, мужчинам это не нужно.

— Господи, как же я устал, — тихо, с раздражением тянет муж. Шаги стихли. — Как же я устал от этого, но я должен ей помочь, должен. Если решит уйти, что она должна уйти со спокойной душой. Она должна не бояться о деньгах, не должна. При любом итоге я все равно продолжу помогать.

Что, он готов меня отпустить, готов к тому, что я приму это решение, и он с ним согласится? Сейчас даже помогает. Он ведь совсем недавно меня с поезда снял, не хотел, чтобы я уезжала. Что же изменилось, почему он переменился во мнении? Он разлюбил, понял, что я ему не нужна, а может быть, это вообще отступные своего рода?

Нет, надо успокоиться. Он же сказал, если, если, а не когда. Каждое слово сейчас имеет значение. Он сказал «если».

Хватит все, зачем я вообще пришла? Точно, поговорить о Никите.

Провожу ладонями по лицу, пытаюсь придать ему нейтральное выражение, и когда мне это удается, понимаю, что выждала достаточно времени, и резко открываю дверь, заходя в кабинет.

— Саш, нам надо с тобой серьезно поговорить, — резко выпаливаю и понимаю, насколько неоднозначно прозвучала моя фраза и, как я и говорила, он стоит, закинув руки на шею, а услышав меня, опускает их, поворачиваясь к двери.

— Что-то случилось? Я тебя внимательно слушаю, — немного устало спрашивает и, показывая рукой на диван у окна, приглашая присесть.

— Это насчет Никиты.

Глава 42

Глава 42

Полина

— Ну вот как-то так, — хлопнув в ладоши, и складывая их на коленях, заканчиваю свой рассказ.

Наташа смотрит на меня и даже не думает скрывать свое удивление, пока я ей пересказывала все то, что слышала.

Она то охает, то ахает, то прижимает руки к груди. Вижу, что расчувствовалась. Вижу, что ее мнение меняется на всю эту ситуацию. Я даже не знаю, злиться мне или радоваться, потому что понимаю, я тоже изменилась, и мое отношение ко всему после услышанного поменялось.

Да, два дня назад я подслушала тот разговор мужа и рекламщиков, и нет, когда я зашла к нему в кабинет, мы поговорили только о Никите, лишь о нем, и, кажется, муж ни о чем не догадался. Да я и не стремилась показать ему, что знаю об этой помощи, мне было важно сохранить в тайне все, и у меня все же получилось это сделать.

Вот только самой сложно сделать правильные выводы. Мне нужен друг. Мне нужен совет. Мне нужна помощь. Мне нужен взгляд со стороны. Но глядя сейчас на Наташу, кажется, понимаю, что она сейчас скажет. Да я, признаться честно, явно думаю о том же, о чем и она.

— Слушай, ну это сильно, это очень сильно и удивительно. Ты хоть понимаешь, как он рискует? Ты понимаешь все это и понимаешь, как ему больно признавать это осознавать, принимать? Блин, я была о нем худшего мнения, худшего. Могла спокойно злиться на него из-за этого, а сейчас не знаю, язык не повернется сказать что-то плохое о нем.

Пожимая плечами, говорит подруга, я готова подписаться под каждым ее словом. Сама в таком же смятении, сама в таком же недоумении. Сложно все в этой жизни, очень сложно, особенно когда человек ведет себя весьма неоднозначно.

— Вот и я также, — тяжело вздохнув, подхватываю ее слова, — а еще я не знаю, страшит меня или наоборот, то, что он допускает мысль нашего расставания. Раньше он боролся за сохранение семьи. Он считал, что итог наших отношений может быть лишь один, а сейчас он готовит подушку безопасности для меня. Наташ, неужели это все? Неужели он на подсознательном уровне решил отпустить меня, решил вернуться к этой девчонке, которой подарил машину?

В голове мой голос дрожит, в своих мыслях я плачу, говоря эти слова, а на деле просто смотрю и уверенно спрашиваю подругу, только тихим голосом и нет, в нем нет ноток того, что я потеряна.

— Я не знаю, Полин. Во всяком случае, что-то в нем изменилось. Возможно, он понимает, насильно мил не будешь. А он, как бы то ни было, сейчас удерживает тебя насильно. Может быть, наоборот, он хочет таким образом помочь тебе спокойно уйти и готов принять тот факт, что ты можешь захотеть быть одна, а значит, не должна ни о чем таком волноваться. Не знаю. Я запуталась. Я даже того, что сказала, сейчас вообще не поняла. Не слушай меня, здесь советчик из меня не к черту.

Вот тут я с ней согласна, сама ни слова из того, что она сказала, не поняла, и да, у меня у самой такой же сумбур в голове, самый настоящий сумбур.

— Я тоже ничего не понимаю, Наташ. Ничего. Я даже себя не понимаю, я раньше хотела уйти, а когда услышала, это, возмутилась, возмутилась очень сильно. И еще испугалась, что он действительно может перестать бороться, — вот тут не лукавлю.

Я действительно испугалась, не знаю, когда он пусть