Развод. Пусть горят мосты - Стася Бестужева

Павел ведет нас к машине, всю дорогу разговаривая с оживлением, которого я не видела у него много месяцев.

— А дома вас ждет сюрприз! — объявляет он, когда мы выезжаем с парковки.

— Какой сюрприз? — спрашивает Даниил с энтузиазмом.

— Увидишь! — подмигивает ему Павел в зеркало заднего вида. — Скажу только, что это что-то, о чем ты давно мечтал.

Домой едем молча. Дети устали от перелета, я погружена в собственные мысли. Павел включает радио, напевает что-то под нос, время от времени бросая на меня странные взгляды. Словно ждет чего-то. Реакции? Благодарности? Признательности за то, что он вдруг решил быть образцовым мужем?

Дома нас действительно ждет сюрприз. В гостиной стоит новенький аквариум с экзотическими рыбками — именно то, о чем Даниил просил на день рождения, и на что Павел всегда отвечал отказом: «Слишком хлопотно, слишком дорого».

— Папа! — Даниил визжит от восторга, прижимаясь к стеклу аквариума. — Это мне? По-настоящему мне?

— Тебе, чемпион! — Павел треплет его по волосам. — Я же обещал, что когда-нибудь мы его купим.

Ника стоит в стороне, наблюдая за отцом с настороженностью. Она слишком взрослая, слишком умная для своих двенадцати лет. Она видит то, что не замечает ее младший брат, — фальшь, игру, отчаянные попытки купить их любовь.

— Я приготовил обед, — объявляет Павел, направляясь на кухню. — Твои любимые спагетти карбонара, Лена.

Опять мимо. Я никогда не любила карбонару — слишком жирно, слишком тяжело. Мое любимое блюдо — ризотто с грибами. Но Павел не помнит таких деталей. Для него главное — жест, а не содержание.

— Спасибо, но я не голодна, — отвечаю, разбирая чемоданы. — Детям нужно отдохнуть после перелета.

— Но я старался! — в его голосе проскальзывает привычное раздражение, но он быстро берет себя в руки, возвращая на лицо улыбку. — Хорошо, может, поужинаем позже все вместе?

Киваю, не глядя на него. Что-то происходит, и мне это не нравится. Павел, который вдруг стал заботливым отцом и внимательным мужем? Это не просто подозрительно — это пугает.

Вечером, когда дети уже спят, а я готовлюсь ко сну, Павел заходит в спальню с бокалом вина.

— Не выпьешь со мной? — предлагает он, присаживаясь на край кровати. — За возвращение домой.

— Я устала, Павел, — отвечаю, расчесывая волосы. — Давай отложим разговоры до завтра.

— Лена, — он делает глубокий вдох, словно собирается с силами. — Я хочу попросить прощения. За все. За Веронику, за ложь, за манипуляции. Я был идиотом, но теперь понимаю, как чуть не потерял самое ценное в своей жизни — тебя и детей.

Застываю с расческой в руке. Что это? Искреннее раскаяние? Или очередная игра?

— Почему сейчас? — спрашиваю, поворачиваясь к нему. — Что изменилось?

— Я изменился, — он смотрит мне в глаза с выражением, которое должно выглядеть искренним. — Ваше отсутствие заставило меня многое переосмыслить. Эти две недели без вас были... пустыми. Я понял, что не могу потерять свою семью.

— А как же Вероника? — спрашиваю прямо. — Её ребенок?

Он вздрагивает, но быстро восстанавливает самообладание.

— Всё кончено. Я разорвал с ней все связи. Уволил из компании. Что касается ребенка... — он делает паузу. — Я сомневаюсь, что он от меня. Вероника... она не такая, какой казалась.

Классический ход. Обвинить женщину в распутстве, поставить под сомнение отцовство, представить себя жертвой коварной соблазнительницы. Сколько раз я слышала эту историю от пациенток, чьи мужья возвращались после измен!

— Я не верю тебе, Павел, — говорю спокойно. — Слишком много лжи было между нами. Слишком много манипуляций.

— Дай мне шанс доказать, — он берет меня за руку, и я с трудом подавляю желание отдернуть ее. — Ради детей. Они заслуживают полноценную семью.

Вот оно. Дети. Его главный козырь, его способ давления. Он знает, что моя слабость — благополучие Ники и Даниила. И пытается использовать это против меня.

— Мы поговорим об этом позже, — отвечаю, высвобождая руку. — Сейчас я действительно устала.

Он уходит, но я долго не могу уснуть. Что-то не сходится, не складывается в общую картину. Почему Павел вдруг стал таким заботливым? Что стоит за этим внезапным преображением?

Утро приносит ответы. Во время завтрака звонит Ирина, моя коллега и близкая подруга.

— Лена, ты вернулась! — восклицает она. — Как отдых?

— Хорошо, не считая автокатастрофы, — отвечаю, отходя в другую комнату, чтобы не слышал Павел. — Но это долгая история.

— Автокатастрофы?! — ужасается она. — Боже, вы в порядке?

— Более-менее. У Даниила перелом руки, но ничего серьезного. Что у вас новенького?

— О, ты не поверишь! — ее голос становится заговорщическим. — Помнишь Веронику, PR-менеджера твоего мужа? Ту самую...

— Помню, — перебиваю ее. — Что с ней?

— Она беременна! И, говорят, они с твоим Павлом подыскивают квартиру на Садовой. Большую, четырехкомнатную. Для создания новой семьи, представляешь?

Сердце пропускает удар. Вот оно что. Павел лжет. Снова. Не разорвал с Вероникой, не уволил ее. Наоборот, планирует с ней будущее. А его внезапная забота о нашей семье, его раскаяние, его подарки детям — всё это спектакль. Спектакль для создания образа примерного семьянина перед предстоящим судом.

— Лена? Ты еще здесь? — голос Ирины возвращает меня к реальности.

— Да, прости. Задумалась. Откуда ты это знаешь?

— Моя двоюродная сестра работает риелтором, показывала им квартиры на прошлой неделе. Говорит, они были такие счастливые, всё обсуждали, где будет детская комната для будущего ребенка. И еще комнаты для твоих детей, когда они будут гостить у отца по выходным.

Мои дети. Они уже распланировали, как будут делить их, как отбирать у меня по выходным, как создавать для них новую «семью» с молодой мачехой и сводным братом или сестрой.

— Спасибо за информацию, Ира, — говорю, сохраняя спокойствие. — Мне пора. Поговорим позже.

Возвращаюсь на кухню. Павел сидит за столом, читает новости в планшете. Идеальный образ отца семейства. И всё это — ложь.

— Ты выглядишь расстроенной, — замечает он, поднимая глаза. — Что-то